Царь-монах. Государи и самозванцы на русском престоле

Глава 3 Тушинские воры (осень 1608 – конец 1609 года)

Иван Никитич Романов-Юрьев прискакал в Ростов Великий ранним и холодным утром начала сентября 1608 года. Не ответив на поклоны дворского и слуг, принявших коня, Романов быстро поднялся по ступеням на высокий крылец. Двое детей боярских, сопровождавших его, сошли с коней и остались ждать на дворе. С крыльца Иван Никитич, велел дворскому угостить их пивом и накормить. Быстро прошёл через переднюю, миновал палату, и вошёл в митрополичьи покои. Служка поклонился Ивану и молвил, что владыка оповещён о приезде и уже час-другой ожидает его. Иван Никитич прошёл в покои владыки. Филарет, увидав дорогого гостя, потеплел глазами, встал из-за стола, на котором были разложены свитки с текущими делами, очинёнными перьями в стеклянном приборе, и аккуратно положил перо, омоченное в чернилах. Он вышел навстречу брату и, было, раскрыл ему объятья. Но Иван сначала принял благословение старшего, затем они троекратно поцеловались и обнялись.

Филарет пригласил брата к столу с широкой столешницей, крытой дорогим сукном тёмно-вишнёвого цвета. Филарет, позвав служку, приказал подать дорогого фряжского вина, сладостей и орехов. С интересом стал расспрашивать Ивана о том, что творится в столице и в Тушино. Иван охотно рассказывал. Затем они осушили стеклянные кубки. Владыка приказал слуге плотно прикрыть двери и не беспокоить его. Далее они повели тайный разговор.

– Прибег к табе, владыко, с вестию и за советом, – произнёс младший Романов-Юрьев.

– Разумею, брате о чём поидет речь, но без нашего совместного решения не подвизаюся.

– Шляхта именитая тушинская от лица того, кто ими верховодит, прислала ко мне. Пишут мне, де, езжай к брату-владыке, да зови его в Тушино. Молви владыке, де зовёт его сам царь Димитрий и хощет видети его подле собя патриархом Всея Русии! – негромко и доверительно произнёс Иван.

– Догадывал ся и ждал того, брате. Но ответь, достоит ли мне, двоюродному брату самого покойного государя Феодора Иоанновича, имети дело с вором-самозванцем? – задал вопрос Филарет.

– Самозванец ли оный, владыко? А ежели и самозванец, так «что ни поп, тот и батька»?! Главное Шуйского убрати… – с сомнением произнёс Иван.

Филарет неторопливо наполнил вином кубки. Они выпили. Стали закусывать орехами и изюмом.

– Помыслил яз и о сем. Но, сам лицезрел два с половиной года назад на Лобном месте убиенного Димитрия. Да и отрока, нетленного мощи из Углича поднял и на Москву кто, как ни яз доставил. Каково же будет мне за то на Страшном Судище Христовом, ежели покривлю душою?

– Ну а как не поедеши в Тушино, а вор Тушинской сам Москву имет? – с осторожностью спросил младший Романов.

– Неисповедимы пути Господа нашего. Ежели попустит такое Господь и призовёт меня православный мир, тогда прииду! – твёрдо молвил владыка.

Следом разговор вновь перешёл на тему о том, что творится в Тушино. Тут Иван Никитич рассказал, что есть известие, де во главе повстанческого войска встал полковник Ян Сапега – двоюродный брат самого великого литовского канцлера. По его словам, это был знатный воевода. Добре воевал он с крымцами, воеводствовал на свейской войне и покрыл ся славными победами, побил ляшских переветников-рокошан. В августе с одобрения своего брата-канцлера Льва Сапеги он предложил Лжедмитрию помощь и с 1720 солдатами перешёл литовско-русскую границу. Уже 25 августа Сапега взял Вязьму. После чего, встретив Марину Мнишек и её отца, направился в Тушино и теперь является одним из виднейших воевод у самозванца.

Затем Иван поведал, что на Москве Шуйский собирает войско и готовится выступить по Ярославской дороге, чтобы закрыть ворам путь на север. Во главе же войска поставлены воеводы Ромодановский и Головин. Филарет внимательно слушал брата и всё более хмурился.

* * *

Юрий Беззубцев дал знать о себе в Воронеж, через посыльного казака уже в июле. С Третьяком Юрловым он встретился в Путивле лишь в сентябре 1608 года. Друзья обнялись и расцеловались троекратно. Юрий позвал гостя в дом. Помолившись пред образами, они уселись за столом в небольшой трапезной, и хозяин приказал подать доброй горилки и закуски – свежеиспечённый каравай, солёных грибков и огурцов. Выпили по первой, крякнули от удовольствия, отёрли усы, закусили. Недолго думая, хозяин налил по второй. Но Юрлов от второй отказался. Тут они и повели разговор. Беззубцев рассказал Юрлову, всё, что знал про Тушинские и Московские дела. Тот внимательно слушал, хотя многое ему уже было известно.

– Что дале мыслишь делати, Юрги? – спросил Беззубцев.

– Мыслю, в стороне не отсижусь. А что делати пока не ведаю, – отвечал собеседник.

– А на Тушинские дела позрети хочеши?

– Отай, позрел бы. Да, толико б было на што зрети…

* * *