Царь-монах. Государи и самозванцы на русском престоле

Положение Марины в Тушинском стане стало практически невыносимым. Ей вспоминалась её недавнее заточение в Ярославле, и порой, казалось, что там, в чужом русском городе ей было легче, чем здесь в «царской резиденции». Она нашла себе сторонников среди донской казачьей старшины. Иван Заруцкий по-прежнему глаз с неё не спускал, да всё улыбался, и с улыбкой кланялся ей в пояс при встрече. В конце концов казаки убедили её оставить Тушино. В ночь с 10 на 11 февраля царица ускакала верхом во главе двух десятков донских казаков прочь из этого проклятого места. Но, как ни странно, своего коня и свой эскорт она направила не в Калугу, а в Дмитров, где во главе значительного польско-литовского войска стоял Пётр Сапега.

Однако, Марина прискакала к своему храброму рыцарю не в добрый час.

* * *

Готовясь к главной цели своего похода – освобождению Москвы и разгрому Тушинского стана, Скопа в условиях холодной и снежной зимы сформировал летучие отряды лыжников численностью до 4 тысяч человек каждый. По манёвренности они превосходили даже конницу. Эти отряды первыми делом подошли к Дмитрову и разгромили сильную сторожевую заставу Сапеги. 20 февраля под Дмитровом войско Скопы нанесло удар казакам Сапеги в Дмитровском посаде и перебило их почти полностью. Высланные на помощь казакам польские роты не подоспели и сами, вне городских, стен понесли крупные потери. В ходе артиллерийской и ружейной перестрелки, поляки не выдержали и отступили под защиту валов и башен Дмитровского кремля. Полки русских и шведов пошли на приступ. Ляхи и литва уже были готовы оставить кремль и бежать, но Марина решительно взошла на вал и подняла упавшее знамя над собой.

– «Что ж вы бежите, злодеи?! Я – женщина и то не испугалась!» – прокричала она отступавшим.

Этот призыв с одной стороны устыдил, с другой – вдохновил шляхту. Поляки сумели отбить приступ русских и шведских полков от укреплений Дмитрова.

Но разочарование и тут вскоре настигло Марину…

* * *

В начале 1610 года «калужский царик» повелел всем городам, оставшимся на его стороне, чтобы поляков, которые находились там, брали под стражу, а всё их имущество доставляли ему в Калугу. В кратчайшие сроки самозванец и его бояре смогли собрать значительные суммы денег и наполнить темницы иностранными заложниками, которых в дальнейшем калужский «вор» приказал казнить. Не желая повторять ошибок прошлого, Лжедмитрий зорко следил за тем, чтобы в его войске русских было вдвое больше, чем иноземцев. К весне отряды самозванца настолько окрепли, что смогли отвоевать у Шуйского Арзамас и Старую Руссу.

Но на Северщине положение самозванца стало значительно тяжелее. 4 февраля 1610 года под Смоленском патриарх Филарет и бояре заключили с Сигизмундом III договор, по которому сын короля Владислав Жигимонтович должен был стать русским царём; обязательным условием было принятие королевичем православия. Действуя от имени Владислава, Сигизмунд III щедро жаловал тушинцам земли, ему не принадлежавшие.

* * *

Сапега лишился большей части своего войска и оставался в городе с незначительным гарнизоном. Скопа блокировал его в Дмитрове, а сам освободил Можайск, после чего вернулся в Сергиев Посад. Тушинский лагерь оказался почти в окружении, и лишь с юго-запада дороги были ещё открыты. Скопа как бы указывал и разрешал противнику отходить в одном, выгодном ему направлении.

Между тем, ситуация в самом Тушине становилась критической. На юге, в Калуге, сосредоточились верные Лжедмитрию войска; на севере, под Дмитровым, наседали Скопин-Шуйский и шведы, с трудом сдерживаемые тушинцами. В таких условиях гетман Рожинский принял решение отойти к Волоколамску.

6 марта ляхи подожгли Тушинский лагерь, и войско выступило в поход. Осада Москвы окончательно прекратилась. Через два дня войско гетмана было в Волоке-Ламском, где Рожинский умер от «истощения сил». Польско-литовское войско, оставшись без вождя, окончательно рассеялось. Его отдельные отряды потянулись в войско Сигизмунда III, осадившее Смоленск.

12 марта 1610 года полки Михаила Скопы торжественно вступили в освобождённую Москву. В «Повести о победах Московского государства» автор записал: «И была в Москве радость великая, и начали во всех церквах в колокола звонити и молитвы Богу воссылати, и все радости великой преисполнились. Людие же города Москвы все хвалили мудрый добрый разум, и благодеяния, и храбрость Михайла Васильевича Скопина-Шуйского». Царь Василий Шуйский принял своего сродника и других воевод с большими почестями и одарил ценными подарками. Армия Скопина была устроена на отдых в северо-западной части Скородома и в ближайших городских посадах.