Царь-Ужас

– Королевское правительство Дании… выражает серьезную озабоченность… в связи с решением советских властей направить корабли «Челюскин» и «Пижма»… из Мурманска на Дальний восток… через моря Северного Ледовитого океана… Пароходы «Челюскин» и «Пижма»… не являются ледоколами, как это утверждается в советской печати… Оба указанных корабля… относятся к классу самых обычных грузопассажирских пароходов… и совершенно не приспособлены к плаванию в высоких северных широтах… В случае гибели хотя бы одного из них… может незаслуженно пострадать… высокий престиж кораблестроительной промышленности Дании…

– Почему ты решил, что это о нас?

– А ты обернись и взгляни на рундук со спасательными поясами.

Джабраил и профессор дружно обернулись. По объемному рундуку красной краской красиво было выведено: «Пижма».

– А «Челюскин»?

– Он, наверное, где-то рядом… На него они, наверное, и ушли…

– Это что? – со страхом спросил Джабраил, указывая на багровые отсветы, вдруг упавшие снаружи на толстые стекла иллюминаторов. – Пожар?

Но это был не пожар.

Выскочив на мостик, они сразу увидели те же багровые отсветы и на мрачных, бесконечных, бугрящихся вдали льдах. Гигантский огненный мост перекинулся через все небо. В полном безмолвии падали с небес на ледяную пустыню таинственные развевающиеся полотнища – зеленые, желтые, розовые, лимонные, лиловые. Вдруг, как звезда, вспыхнула в зените яркая точка, скрутилась в зеленоватую спираль и с быстротой молнии развернулась по всему горизонту. Одновременно с огненного моста вниз полетели розовые языки. Они вспыхивали, переливались, наливались изнутри огнем, и этот ужасный огонь, пронизанный странными бликами и вспышками, клубился над безмолвными мертвыми льдами, над ужасающей, ничем не нарушаемой тишиной.

– Какой сейчас месяц?

– Конец января… А может, февраль…

– Запомните эту дату, – негромко сказал Семен. – Возможно, мы еще раз остались живыми… – Он не решился сказать: возможно, мы вновь родились. – Сейчас мы пойдем выпускать машинистов и спецов. – Он чувствовал, как к нему возвращается утерянная решимость. – Бог не фраер, не выдаст.

И добавил, подумав:

– А я уйду.

– Куда?

– Не знаю… В сторону материка… К чукчам…

– Странное ты задумал… На чем уйдешь?

– Найду нарты, лыжи…

– Зачем тебе сейчас уходить? – негромко спросил Джабраил. Он действительно не понимал. – Здесь должна быть радиостанция. Спецы ее восстановят. Мы вызовем помощь.

– Радиостанция разбита. Да и кого вы вызовете? Сотрудников НКВД?

– Американцев из САСШ… – возразил Джабраил. – Они пришлют самолеты.

– Наверное, ты, правда, контра, – усмехнулся Семен.

Он не верил в помощь американцев.

Раз нас бросили во льдах, считал он, значит, положение парохода безнадежно. Чекисты знают, что делают. Они даже не застрелили меня. Сколько можно прожить на вмерзшем в лед пароходе? Пока есть уголь, пока есть продукты, пока борта не продавило льдами, потом все равно конец… И всех из трюмов выпускать тоже страшно… Нет, с меня хватит, решил Семен. Или замерзну во льдах, или навсегда затеряюсь среди чукчей… Второй раз тонуть не хочу, японского миноносца здесь не дождешься… Почему все-таки, черт возьми, братишки с наганами бросили нас во льдах?..

И в этот момент рвануло под левым бортом на корме, полетели обломки бревен, льда, клубы дыма.

Бот и ответ, понял Семен. Чекисты начинили пароход взрывчаткой.

И заорал Джабраилу:

– К люкам!

Он знал, что в любой момент могли рвануть и другие заряды (вряд ли Михалыч и его люди ограничились одним), но бросился на нижнюю палубу. Ученый горец и профессор живо бежали за ним. Северное сияние на глазах бледнело, будто вылиняло от взрыва. Черный жирный дым поднялся над загоревшимися на корме бочками с бензином. Если Михалыч видит издалека взрыв, он, наверное, доволен, подумал Семен и понял наконец почему его не убили.

Зачем брать лишний грех на душу?

7. Капо гном

В начале войны Семен Юшин, пятидесятипятилетний боец народного ополчения, после ранения попал в плен под Смоленском. В памяти навсегда остались выходящие на бреющем «мессершмиты» и резкие, стремительно приближающиеся фонтанчики пыли. Боли Семен не помнил. Пришел в себя в концентрационном лагере, где его малость подлечили. Точнее, сам он встал на ноги, не подвело здоровье, и хорошо, что встал. В сентябре сорок первого года пленных погрузили в грузовики и отправили в немецкий городок Шлюссендорф. Ничем хорошим этот городок Семену не запомнился. Ну, может, тем только, что в баланде встречались иногда картофельные очистки.

А в конце сорок второго Семен Юшин оказался на территории Голландии, неподалеку от германской границы.

Заключенных держали в старинном форте неизвестно каких времен.