Царь всех болезней. Биография рака

Так высадка человека на Луну ознаменовала поворотный момент в жизненном цикле крестового похода против рака. Раньше ласкериты направляли основные усилия на политическое лоббирование в Вашингтоне. Все плакаты и объявления, предназначенные для широких слоев населения, почти всегда носили просветительский, а не пропагандистский характер: ласкериты предпочитали действовать за кулисами, манипулировать политиками, а не общественностью.

Однако к 1969 году политическая ситуация переменилась. Листер Хилл, сенатор от штата Алабама и один из самых преданных соратников Мэри Ласкер, заседавший в сенате несколько десятилетий, ушел в отставку. Знаменитый своей продуктивностью сенатор Эдвард Кеннеди, бостонский союзник Фарбера, фактически канул в законотворческое небытие из-за чаппаквидикского скандала (в июле 1969-го машина, которую он вел, потеряла управление на мосту и ушла под воду; сидевшая рядом с Кеннеди девушка утонула, сенатора признали виновным в оставлении места происшествия и приговорили к условному сроку)[410]. Ласкериты вдвойне осиротели.

“Мы оказались в наихудшем положении, – вспоминала Мэри Ласкер. – Фактически вернулись туда же, где находились в начале пятидесятых, когда <…> у нас не было друзей в сенате. Мы неизменно продолжали работать, но не получали никакого деятельного сочувствия”.

Теперь, лишившись голоса в Вашингтоне, почти не имея сочувствующих в палате представителей и друзей в сенате, ласкериты вынуждены были пересмотреть стратегию своего движения: перейти от закулисных политических маневров к открытой мобилизации населения. Как оказалось, лучшего времени для такого поворота и придумать было нельзя. Успех “Аполлона-II” резко изменил взгляды ласкеритов на их проект, но, что еще важнее, он спровоцировал такой же тектонический сдвиг во взглядах простых граждан на науку. Теперь уже никто не сомневался: если человек сумел покорить Луну, он покорит и рак. Ласкериты даже сочинили лозунг: “Ракета против рака”.

“Ракета против рака”

Все дело в отношении правительства к науке в послевоенные годы. Взявшись за дело всерьез, но без особо заметных обсуждений, мы всего лишь за десять с небольшим лет подняли науку до уровня необычайного влияния на национальную политику – и вот теперь не знаем, что с ней делать.

Уильям Кэри, 1963[411]

А что нам подарил Санта-Никсон?

Роберт Семпл, New York Times, 26 декабря 1971

Промозглым воскресным утром 9 декабря 1969 года в Washington Post появилось большое, на целую страницу, обращение:[412]