Царь зверей не лев

— Садись, Джо! — сказал Джон и облокотился на кучу запыленных бумаг, предварительно согнав с них тучу разноцветных птичек.

— Садись! — еще раз пригласил он и показал на кресло, в котором очень удобно устроился крупный аист.

— Кыш! — попытался я обратить на себя его внимание, но он даже перышком не пошевелил, не говоря уж о том, что не удостоил меня взглядом.

— Шушуля у нас непослушный, — извинился Джон и два раза хлопнул в ладоши. После этого милый Шушуля неохотно уступил мне место.

— Сигарету хочешь, Джо?

— Если ты будешь так любезен... — принял я предложение, стараясь вежливо не замечать птицу, настойчиво долбившую длинным клювом мой ботинок.

— Лилюня обожает ботинки, — объяснил Джон и энергично хлопнул в ладоши. Лилюня тут же потеряла интерес к моей обуви и с оскорбленным видом ушла в угол.

Джон спохватился и хотел угостить меня обещанной сигаретой, но и это оказалось не так-то просто. Сигаретница была обнаружена в результате усиленных поисков — на ней возлежала черепаха.

Куда бы я ни посмотрел, повсюду был „пэл-мэл“ из самого разного зверья. Очень интересно и забавно было, что все эти разные виды и подвиды совершенно не нервировали друг друга. То, что они не выводили из себя Джона, можно было понять с первого взгляда. Глаза у него сияли, он снова был самим собой, то есть тем Джоном, который после кратких приветствий сразу же повел меня осматривать его совершенно особенное и неповторимое "хозяйство".

Кучи запыленных бумаг представляли собой контракты, заключенные со всемирно известными фирмами, важную корреспонденцию, счета, документы... Но Джон каким-то образом умудрялся разбираться во всем этом. Он был известен тем, что всегда быстро и тщательно выполняя все обязательства по отношению к своим партнерам.

— Джо, ты знаешь, я всегда был педантом, — сказал Джон, видимо имея в виду свой кабинет, то есть тот невероятный хаос, в котором просто понять, что к чему, уже было большим искусством. Ну что ж, наверное, только избранные смогли бы оценить все своеобразие "педантизма" Лики.

Мне стало любопытно, как это выглядит на практике, когда Джону надо бывает выкопать что-нибудь из этого нагромождения бумаг, и я нашел такой повод:

— Джон, а ты получил мою телеграмму, которую я послал тебе из Накару?

— А как же! И телеграмму, и письмо — то, что ты написал из Найроби. Сейчас, я их тебе покажу!

Папки валялись на полу, а также везде, куда бы вы ни бросили взгляд. Нумерации никакой не было, цвета они все были одинакового, не было на них и каких-либо обозначений. Но Джон сразу же открыл ту, какую нужно. Птица, сидевшая на ней, послушно переждала в сторонке, а потом снова заняла насиженное местечко.

— Ну вот, видишь! — воскликнул Джон. — Телеграмма шла десять дней, а письмо почти месяц, но все здесь, на месте!

Если бы в кабинете царил порядок, то такой человек как Джон Лики не нашел бы в нем нужную бумажку до скончания века.

В "сараюшке" Лики меня удивило еще одно. Вся эта зверушечья компания прекрасно чувствовала себя в его кабинете, а в лабораториях не было ни одной живой души. Кто его знает, может Джон их так приучил, или беспорядок им казался более привлекательным? Лаборатории так и сверкали чистотой, повсюду чувствовалось, что здесь царит система и тщательная организация.

Потом Лики подошел к окну и снова засмотрелся на узенькую тропиночку, ведущую к берегу озера Беринга. На его лице опять отразилось отсутствующее, неспокойное выражение, привлекшее мое внимание еще во время осмотра змеиной фермы.

— Пойдем, Джо! — сказал он с таким нетерпением, что я моментально встал. Мое место сразу же занял аист, а мы вышли наружу.

На дворе Джон остановился в нерешительности. Поблизости стояла большая собачья будка, вызывавшая в этом окружении странное впечатление неестественности. Я просто вообразить себе не мог, что Джон способен держать у себя что-либо настолько нормальное, как обыкновенная собака... Меня, конечно, мучило любопытство.

— Это твой любимчик, да? — спросил я.

— Нет. Любимчика я тебе еще представлю. Это наш Тютенька.

Из будки доносились храп и сонные вздохи.

— Тютенька! — кликнул Джон, в тот же миг высунулась голова и...

Из собачьей будки вылез огромный гепард. Он щерил зубы и как-то уж очень мало был похож на Тютеньку.

Лики погладил его и снова уставился на тропинку. За этим определенно что-то скрывалось. Я уж было решился задать пару вопросов, как вдруг Джон заговорил сам:

— Бегемот — восхитительное животное. Ты знаешь бегемотов, Джо?

— Я написал о них несколько статей.

— По своим собственным наблюдениям?

— Еще бы!

— Это прекрасно, Джо! — обрадовался Джон и потащил меня к дому. Во время любой из своих экспедиций я занимался исследованиями по экологии и психологии животных, меня интересовал и образ их жизни в стаде, и отношения животных одного и того же вида, а также межвидовые отношения. Да, бегемоты меня интересовали, но что это такого прекрасного нашел в этом Джон Лики?

Я уселся в то самое плетеное кресло, из которого меня два часа назад хозяин так немилосердно вытащил. А теперь он восторженно уговаривает: