Tsaregradskiy_Franko_Kratkaya_biografiya..417236

Ограниченный армейскими представлениями о жизни, Франко грубо ошибается в оценке политической ситуации, и последующие события в стране стали для него полной неожиданностью. На муниципальных выборах 12 апреля 1931 года народ высказался против короля и диктатуры. Во избежание массового кровопролития генерал Санхурхо, командовавший Гражданской гвардией, отказал в поддержке шатающейся монархии. Когда генерал Беренгер также приказал начальникам военных округов избегать актов насилия, которые могли бы помешать тому, чтобы «судьбы Родины следовали курсом, определенным волеизъявлением народа», судьба Альфонса XIII была решена. Король без лишнего шума покинул Испанию, открыв дорогу для установления Республики. В пространном заявлении главе своего правительства, адмиралу Аснару, опубликованном в газете «АВС», он признал: «Состоявшиеся в воскресенье выборы показали мне, что я больше не пользуюсь любовью своего народа... Король может ошибаться, и я, несомненно, иногда совершал ошибки... Я — король всех испанцев и сам испанец. Я мог бы найти массу действенных средств для сохранения своих королевских прерогатив, чтобы отразить нападки тех, кто на них покушается. Но я со всей решительностью хочу избежать любых действий, которые могли бы восстановить соотечественников друг против друга, спровоцировав братоубийственную гражданскую войну. Я не отрекаюсь ни от единого из моих прав... но, повинуясь воле нации, сознательно приостанавливаю исполнение моих королевских обязанностей и удаляюсь из Испании».

Бегство короля оказалось ужасным потрясением для генерала Франко, которое в определенном смысле могло сравниться с уходом отца из семьи. Это событие серьезно омрачило его отношение к монархии. И когда он придет к власти, то сделает все от него зависящее, чтобы воспрепятствовать возвращению короля на испанский трон. Коронация внука Альфонса XIII, Хуана Карлоса, состоялась лишь в 1975 году.

Глава 3

УГОВОРЫ И КОЛЕБАНИЯ

На пути к восстанию: 1931—1936

Наш маленький Франко - большой хитрец, он во всем ищет свою выгоду.

Генерал Санхурхо, 1933

Хотя муниципальные выборы 12 апреля 1931 года и завершились полным провалом для монархистов, в провинции латифундисты-касики оставались неоспоримыми хозяевами. Временное правительство страны, состав которого был определен в августе сан-себастьянским пактом, возглавил Ни-сето Алькала Самора, латифундист и консервативный католик, который в прошлом являлся министром при короле; однако преобладали в правительстве социалисты, а также умеренные и левые республиканцы, приверженцы решительных реформ.

Франко в полной растерянности следил за ситуацией из Сарагосы. Он с горечью обвинял Беренгера, Санхурхо и Гражданскую гвардию в том, что они не сумели защитить монархию от «республиканцев, франкмасонов, сепаратистов и социалистов». Тем не менее он выполнил указание нового правительства поднять республиканский флаг над академией и с явной неохотой отдал приказ кадетам «беспрекословно нести службу и поддерживать дисциплину, принося в жертву свои мысли и идеалы ради блага и спокойствия Родины». Резонное мнение Франко и многих других офицеров, что защита монархии армией в декабре 1931 года являлась вполне законной, вошло в противоречие с основным идеологическим постулатом новой республики, по которому режим 1923—1930 годов считался нелегитимным, а его поддержка была объявлена неконституционной. Понятно, что Франко затаил обиду на власть, поскольку вероломные офицеры, организовавшие заговор против диктатора, в том числе генералы Гонсало Кейпо де Льяно, Эдуардо Лопес Очоа и Мигель Кабанельяс, получили в награду престижные должности, в то время как законопослушные и компетентные военные, которые просто исполняли приказы, подвергались несправедливым гонениям. Однако в отличие от многих Франко не был готов поставить под удар карьеру и социальный статус — все то, за что он столько боролся со времен Военной академии в Толедо, — выступая с необдуманными заявлениями.

Но ни врожденный прагматизм, ни ставшая привычной осторожность в публичном поведении будущего каудильо не могли скрыть личную враждебность, возникшую между ним и Мануэлем Асаньей, новым блестящим военным министром. Хотя эти одинокие фигуры находились на противоположных концах социального и политического спектра, их обоих отличали надменность и колоссальное самомнение. Но Асанья смотрел с надеждой на будущее испанского народа, а Франко все больше погружался в придуманное им самим прошлое. Асанью вдохновляли возвышенные, хотя и не слишком реалистичные, мечты о прекрасной республиканской утопии, в то время как директор Военной академии, который к подобным идеям относился с лютой ненавистью, полагал, что Асанья руководствовался в своих действиях личной неприязнью к нему. Решимость Асаньи искоренить милитаризм в Испании, который он называл «дребезжащим и расхлябанным препятствием на пути рациональной государственной политики», ставила крест на всем, что было близко и дорого самому Франко и большинству «африканцев».