Царев город

— Это не татары, — сказал Ермил.—Это ногайцы. Как они попали сюда, я не ведаю, но разговоры их я слышал. И потому я вот што, мужики, думаю. Андреи прав, нам пока здесь остановиться надобно. И не только для того, чтобы Настю найти, но и пересидеть тут, пока ногайцы вперед уйдут.

— Но если они в наши места идут, то нам как же быть?

— Не боись, — сказал Андрейка. — Конники на одном месте не сидят. Придут они в наши места и уйдут.

— Парень верно говорит! Не назад же нам возвер-таться?

— Может, они в иную сторону скачут?

— Что касаемо пережидания — верно! Отсидимся пока в болотах!

— Леса здесь богатые! Прокормимся!

— Подождите, ребяты! А подумали ли мы про холода? Осень на носу, нам к зиме до места дотопать надо!

Долго судили-рядили, но пришли к одному: надо искать потаенное место, чтобы переждать время. Лезть под басурманские сабли — не дело. Искать Настю поручили Андрею и Денису. На другой день потаенное место разыскал Ермил. В верстах четырех от табора болото крутой подковой обогнуло низкий глинистый холмик, заросший густо ивняком, молодыми березками и кленами. Место всем понравилось, и Ермил (его поставили старшим) приказал строить тут шалаши, выкопать пару землянок. Сидеть тут решили не меньше недели, пока впереди не разведают дорогу. Дениска при переезде пытался было запрячь Пара, ню в телегу, но в деле этом не преуспел, лосиха⁴ поломала оглобли, тянуть возок никак не хотела. Пришлось эту затею бросить. Настенку нянчили поочередно всей ватагой, она пила звериное молоко, стала поправляться и, как вид* но, собралась жить наперекор всему. Поиски Насти ни к чему не привели. Девка как в воду канула.

В конце недельного сидения беглецы запечалились*— охотники приносили из походов в окрестные леса одну весть неутешительнее другой. Сотня, убившая Настенкиных родителей, видимо, была ертаульной*. Вслед за ней должны были пойти другие сотни.

Дениска спросил Андрейку:

— Далеко ли те места? Тебе Настя не сказывала?

— Далеко.

— Может, до зимы успеем?

— Ведь от басурманов прятаться придете/, по кружным путям ходить, пережидать.

— Я вот что скажу, — ве>у::ил в разгозор Ермил.— Рисковать в этом деле нельзя. Нужно сейчас решать. В лесах зимой сае; я велики, дорог не *удет, много ли по суметам находим? Да и раздеты мы, ^еем от морозов за всяко просто. С голоду умрем. А есль Ячас остановимся, успеем еду себе заготовить, зверя будем промышлять, из шкур одежду пошьем.

— И еще одно учтите,—сказал кто-то из ватажников.— Может, на Кокшгзге басурманов поболее, чем здесь. А к весне что-то прояснится.

Однодушно согласились: осесть на зиму на этом островке.

VI

Над Кокшагой низкое небо. На левом берегу мерцает одинокий костришко, сыплет искрами в темень, отражается в воде. За костром видны силуэты лошадей, нет-нет да и раздастся тревожное ржание жеребца — вожака табуна.

Это ночная пастьба, любимое занятие илемских ребятишек. Давным-давно здесь был прибрежный руэм — выруб для посева. Потом земля истощилась, ее забросили. Она густо заросла травой. Нынче траву скосили на сено, а на отаву по ночам выгоняют пастись лошадей. С ребятишками, как всегда, посылают одного взрослого, по очереди. Нынче в ночное напросилась Айвика. Она сказала Топкаю с обидой:

— Лошадь у меня есть? Есть. Я сама пашу-сею, почему меня очередь обходит?

А где Айвика, там и Кори. Пришел он на свет костра, сел у огня, положил гусли на траву.

— Ты Зачем притащился?—Айвика* бросила в костер смолистый пенек. — Разве сегодня твой черед?

— Отец твой послэл,— Кори бросил на траву чапан, лег на живот. — Сказал мне так: иди, Коришка, к табуну! там одна сопливая малышня, то и гляди волки их съедят. Пусть хоть один мужчина будет.

— Это кто мужчина? Ты? Волков-ту хоть раз в жизни видал?

Не ворчи, сама рада небось.

— Ладно, оставайся. Может, сказку расскажешь. Не зря, чай, гусли приволок. Учись, пока Кочай хворает. Посмотрим, какой из тебя сказитель получится.

— Верно! Давай, Кори, сказку! — ребятишки обрадо вались, придвинулись ближе к костру.

— Кочай про Кокшу-патыра не успел досказать!

— Ты, поди, не раз слышал.

— Конечно, — Кори сел на чапан, сложил ноги калачом, положил на колени гусли. — Только я как Кочай петь не умею. Я по-своему буду говорить. Если что позабыл — выдумаю.

Когда Кори начал рассказывать, ребята оживились; сказание пошло совсем не так, как у деда. Но все равно было интересно. \

— Много ли, мало ли прожил Кокша у деда Тойдема-ра, я не знаю,— так начал сказывать Кори. — Но - знаю одно, он сильно полюбил Юкчи. И она его тоже полюбила. Ему бы сразу засватать девку и вся недолга, а он не может решиться поговорить с Тойдемаром. А тем временем, я прошу вас, детки, мысленно перенестись в царство Турни, на тот самый остров среди болот, о котором рассказывал Кочай. Где-то на краю этого острова, среди множества покрытых мхом и старыми листьями кочек, мы увидим девку, вот такую, как Айвика. Все ее тело зеленое с чешуйками, но красивое. В руке хлыст, она ходит около кочек и так же, как Айвика, ворчит: