Царевна

Это что? Это я призрака прокляла? Интересно, и каков будет результат? Хорошо, что коридоры пусты, никто моего бенефиса не видел и не слышал, хотя вскрылась я, конечно… Но что-то говорит мне, что это пройдет без последствий, как будто я имела на это право — проклясть. Любопытно-то как…

Вот и Большой зал, в котором пустенько, только еда в тарелках стоит. Даже Персика нет, что дает надежду на отсутствие яда в продуктах питания. Мы с Гермом присаживаемся за стол, я проверяю еду, удовлетворенно кивнув — все я правильно поняла. Ну, значит, подозреваемый есть, остался только допрос и расстрел. Так сказать, по законам военного времени. Он по местным меркам совершеннолетний, потому станет покойником.

— Приступить к принятию пищи, — командую я, отчего радостный «пинцет» начинает свою… хм… трапезу.

Ест он быстро, пережевывает тщательно, виден опыт, виден. Он хоть и не из летучих мышей, но прямо с войны сюда. Вот у него шок был — сначала басмачи, потом унитаз и сразу же британские методы охорашивания. Как только не убил никого… Я б убила, наверное. Разве что к нему какие-то чары применили, надо будет расспросить доктора как-нибудь. Тогда это получается не шок от попадания, а спланированная одной условно-светлой стороной акция.

— Дожевывай и пойдем, — улыбаюсь я, потому что встречаться с рыжиком мне не хочется.

Тут издали до нас доносятся какие-то хлопки и… по-моему, скулеж. Это кто-то в Хогвартс собаку провез? Да нет, не может быть, домовики бы остановили. И тут в зал начинают, плача и скуля, вбегать голые девочки. Лет одиннадцать, по-моему, максимум двенадцать — признаков оволосения известного места нет. Они абсолютно голые, что для Британии нонсенс, и это заставляет меня недоумевать. Недоумение длится минуты две, а затем в зал вступает мисс Лавгуд с во-о-от такенным хлыстом, которым она стимулирует своих, видимо, коллег.

Интересно, если Луна не сирота, не забитая сломленная девочка, то что случилось-то?

— Жрать, воровки! — коротко приказывает девочка, усаживаясь за стол своего факультета. — Я вам покажу, как в вещах копаться!

— Мы перепу-у-утали, — что интересно, хором отвечают наказанные.

Любопытно, а почему они не сопротивляются-то? Почему слепо следуют приказу и не пытаются прикрыть уже неплохо так наказанные части тела? Чего-то мисс Лавгуд меня пугает. Если она наложила «Империо», то ей не поздоровится. Видимо, этот же вопрос интересует появившегося декана синеньких. Он машет палочкой, а мисс Лавгуд выжидательно на него смотрит.

— Но как⁈ — восклицает мистер Флитвик, с которым тоже еще бы разобраться.

— Они залезли в мои вещи, — объясняет Луна. — Схватились за ужаливший их поводок сигнализации, ну а потом я задала вопрос, поэтому они выбрали рабство до конца года. Добровольно и нерушимо!

Магическое рабство… О нем, пожалуй, только в Британии и помнят, остальные страны ритуал раба относят к запрещенным. Девочки не сопротивляются, потому что не могут, а станут они посмешищем всего факультета на год, делая только то, что им разрешит коварная мисс Лавгуд. А учитывая явление в Большой зал, год у девочек будет сложным. Интересно девки пляшут…

* * *

Какой-то махровый неканон тут творится, честно говоря. Мисс Лавгуд берет в рабство девочек, и ей никто ничего по этому поводу не говорит. При этом она унижает их максимально, и на это тоже все смотрят спокойно. Ну никаких видимых карательных мер не следует, по крайней мере. Только снятые баллы с этих самых девочек! Охренеть.

Ладно, Уизли скоропостижно закончились, кроме Персика, но ему тоже недолго землю топтать осталось. Дневник каким-то странным чудом оказался в моей спальне. Правда, выцарапать его из моего чемодана не сможет и аврорат — очень хитрые здесь законы, сами себе противоречащие, поэтому я в своем праве. Приказать меня обыскать без дозволения опекуна Дамблдор не может, а опекун считается мертвым официально, но вот у гоблинов, чье слово последнее — нет. Что у нас дальше?

Дальше… Дальше…

— Ты что-то сказать хотел, — обращаюсь я к «пинцету». — Чего узнал?

— Рыжий староста пытается подкупить магглорожденных, чтобы тебя с башни сбросили, — объясняет мне Герм. — Ну и перед этим…

Он отводит взгляд, но я понимаю, что он имеет в виду. Дура бы не поняла, но я-то не дура, потому надо действовать уже сегодня. Я расспрашиваю Герма, но пока, насколько ему известно, никто не согласился, впрочем, это может быть и не так. Понятно. Значит, не жалеем, а ловим где-то в паузе и устраиваем око за око. Очень хорошо, даже слишком, по-моему.

— Сегодня еще в Больничное Крыло надо будет, — замечаю я, и тут в мою голову приходит мысль.

— Кровь искать будешь, — понятливо кивает Герм. — А сейчас куда?

— На урок сейчас, товарищ военный, — вздыхаю я. — Есть у меня нехорошее предчувствие, так что от меня ни на шаг.

— Есть, понял, — откликается Герм.