Царевна-Лебедь с Золотой Горы

– Я это, – глухо, не своим голосом сказала Ильда.

– Кто, говорю! – начала злиться ключница.

– Ильда, – выдохнула девушка, – открывай воротину.

– Сейчас.

Дигна сняла запоры с ворот, распахивая их пошире. Ильда завела обоих лосей, во двор забежал и Звонко. Ведунья и выдохнула:

– Заходи тоже.

И Пирга прошёл тоже внутрь, оставшись стоять. Ильда повела лосей в сарай, расседлала, и задала корм и налила воды попить.

Она вернулась, и увидела, как ходит вокруг юноши Дигна, и все всплёскивает руками.

– Да что это с ним? – спросила женщина, – а с тобой что? с лицом, с глазами? Белая вся, а глаза чёрные…

– Бабушка, – устало отвечала девица, – маму зови…

Та только кивнула головой, и взяв светильник, поднялась по лестнице в дом. Тут же сбежала вниз Мика, с накинутым на плечи тулупом, а за ней спешила Дигна.

– Да что с тобой? – спросила женщина, а увидев беломраморное лицо дочери с синими губами и чёрными глазами, сделала два неловких шага навстречу, и повалилась без сил набок.

– Мама, ты что, – закричала Ильда, вставая на колени, и хватая мать за руку.

Быстро очнулась Мика, и опять взглянув на дочь, безутешно заплакала.

– Да что ж ты наделала, – все приговаривала она, не вставая с земли, и бессильно била по траве кулаками, – да за что же… – и зарыдав, упала лицом на свои руки, распростерлась на траве, и её спина все содрогалась от рыданий.

Ильда плакать не могла, даже слезинки уронить у неё не вышло. Лишь присела рядом, и пыталась успокоить мать, гладила её по спине. Поймала себя на том, то её рука не чувствует тепло мамы.

Дигна побежала в дом, и принесла кувшин с водой и деревянные чаши. Налила в одну, и пыталась напоить Мику, но пока не могла. Женщину трясло в судорогах, она присела, подогнув под себя голени, и протянула трясущиеся руки к ключнице. Но Дигна напоила хозяйку из своих рук, поддерживая чашу, но всё равно Мика расплескала немного. Ведунья стала чуть – чуть успокаиваться, и потянула к себе дочь за рукав. Стала прикасаться к её лицу быстрыми поцелуями, приговаривая:

– Всё равно я тебя и такую люблю, не отпущу никуда… Хорошая моя… Знала ведь, что так случиться, – сказала она, коснувшись ладонью своих губ. – Как произошло всё?

Ильда рассказала, как помочь пыталась, как Пирга встал, но не говорит, словно память потерял, но ходит, и быстро. Как Звонко лаял. Но что теперь цвета не различает, и в темноте видит, не сказала. Мика встала, опершись на руку дочери, и подошла к Пирге. Обошла его, смотрела и так и эдак, и сказала наконец:

– Отпусти его, дочка. Мёртвый он, не живой, – и посмотрела на Ильду, – не знала я, что увижу то, что лишь в сказках говорят. Как Ульна разное творила. Тебя слушается?

– Да, что скажу, то и делает, – кивнула, не понимая девица.

– Всё, как говорят, правда, значит… – призадумалась Мика, – Дигна, неси старое корыто. Ты, дочка, отпусти его, – и она взяла ласково дочь за руку, – Не человек он, как кукла теперь неживая. Видимость только, что человек, оболочка одна. А сам Пирга ушёл по Золотому Мосту в страну предков. Зачем тебе с ним играться? Пожалей его.

Девушка тяжело дышала, переводила взгляд с матери, на мёртвого, который казался таким живым.

– Может, оставить его? Не мешает, он так был рад мне всегда, – говорила Ильда, поправляя рубашку на юноше.

– Нельзя так, жестоко это…

– А я хочу! – сказала девушка, топнув ногой, – в подклети посидит, никто и не узнает.

Тут пришла Дигна с большим корытом, и положила ношу на землю.

– Скажи ему, что бы в корыто встал, – сказала Мика.

– Встань в корыто, – сказала твердо Ильда.

– А теперь, Ильда, положи ему руки на лоб, закрой свои глаза, и отпусти его.

Девушка кивнула, нежно посмотрела прямо в глаза умершего, на его, такое дорогое лицо, сжала свои синие губы, и потащила Пиргу в пустой погреб во дворе, где ничего пока не хранили.

– Да что ж ты! – Мика только всплеснула руками, – Ослушница!

Дигна принялась успокаивать хозяйку, гладила по плечу, поцеловала в щеку, как маленькую.

– Успокойся, нам ещё думать, как родне Пирге всё рассказать, что и тела нет… Как он умер, где на охоте погиб, да и собаку и его лося отдать родне надо, а то так не дело тебе поступать…

– Скажем, медведь сожрал, и не осталось ничего от тела. Дождь ведь был, следы водой унесло.– говорила Мика, загибая пальцы, что бы не забыть ничего.

– С тобой пойду, помню я, с детства, Кнува, пиргиного отца. Да и лося отведём, и пса тоже.

– Лучше с утра соберёмся, темно уже, – согласилась Мика, – а сейчас спать надо, хоть немного от ночи осталось.

– Надо бы Ильду в бане попарить с дороги. Мика, подожди здесь, баня теплая, – быстро тараторила ключница и потащила девушку в баню, – пойдем дитятко, пойдем красавица, – приговаривала она.

Вода была нагрета, Дигна проверила ладонью, стала раздеваться сама, и помогла Ильде. Ключница с трудом смотрела на тело девушки, ставшее как лёд, или хрусталь с Урала. Ногти на руках и ногах синего цвета, как и губы.

– Садись на полок, грейся, – приговаривала женщина, поливая оду на горячие камни.