Читаем Царевна Софья полностью

На следующий день московским купцам и посадским людям также была послана царская грамота, свидетельствующая об исчерпывающей осведомленности правительства о ситуации в Москве и военных приготовлениях стрельцов:

«Во всех полках учали быть сборы ратным обычаем, и стали они, надворная пехота, ходить в город и везде с копьями и со всяким ружьем, и с Пушечного двора пушки развезли по всем полкам, а иные в Кремль ввезли, и из нашей, великих государей, казны зелье (то есть порох. — В. Н.) разобрали по себе, и на Красной площади, и в Кремле, и в Китае, и в Белом городе, по воротам, и Земляному городу поставили на караулах многих людей со всяким ружьем, и всяких чинов людей, которые ездят от нас, великих государей, из похода к Москве, и с Москвы к нам, великим государям, в поход, имают и сажают за караулы, и никаких людей к Москве и из Москвы не пропущают неведомо для чего, и от того в царствующем нашем граде Москве чинится великое смятение и людям страхование».

Государи похвалили купцов и посадских за верность, повиновение и послушание верховной власти. Для пресечения разговоров о том, что Хованские «казнены напрасно без розыска», к грамоте опять же была приложена копия «изветного письма».{166} Похвала горожанам также имела пропагандистский характер. Правительству было известно, что часть посадских поддерживает мятежников, однако провозглашение милости за послушание снимало с них всякую вину и тем самым способствовало прекращению их участия в бунте.

Тем временем из Троице-Сергиева монастыря рассылались царские грамоты по городам Центральной России с приказами местному дворянству немедленно явиться для защиты государей. Бояре и дворяне со своими холопами начали собираться к царскому двору еще во время его пребывания в Коломенском и Саввино-Сторожевском монастыре. Теперь для защиты государей к Троице стягивались все служилые люди «московского чина», то есть верхушка российского дворянства: стольники, стряпчие, дворяне московские и жильцы. Отсутствовавшие в «государевом походе» бояре, окольничие, думные дворяне и думные дьяки должны были немедленно явиться в сопровождении многочисленной вооруженной челяди.

Городовые (уездные) дворяне и дети боярские, собиравшиеся вокруг Москвы, были объединены в четыре полка. Северный полк — дворяне из Дмитрова, Углича, Клина, Твери, Торжка и Старицы — должен был стоять в 30 верстах от Москвы в селе Черкизове. Владимирский полк, включавший в себя дворян из Владимира, Суздаля, Юрьева, Луха и Шуи, расположился на Владимирской дороге в 40 верстах от столицы. Рязанский полк, составленный из рязанских, коломенских, каширских и тульских дворян, занял позиции на Коломенской дороге у Боровского перевоза на Москве-реке, в 30 верстах от города. Заоцкий (Заокский) полк из дворян южных и западных подмосковных уездов (Звенигород, Борисов, Можайск, Руза, Верея, Боровск, Малый Ярославец, Калуга и др.) должен был стоять на Можайской дороге «на Вяземе» в 30 верстах от Москвы. Таким образом, предполагалось блокировать мятежную столицу со всех сторон. Позже было принято решение разместить полки провинциального дворянства не в 30–40 верстах от Москвы, а значительно дальше — в Переславле-Залесском, Коломне, Рязани и Серпухове.{167}

Известия о сборе дворянского ополчения под Троицей и вокруг Москвы напугали стрельцов. Они послали к государям двух человек, снабженных отпиской руководителя временной московской администрации боярина Головина, удостоверявшей верноподданнические чувства стрелецких делегатов. Стрелецкие депутаты были милостиво приняты Софьей и в тот же день вернулись в Москву с царской грамотой Головину, предписывающей, чтобы стрельцы и солдаты прислали в Троицкий монастырь по 20 выборных «лучших людей» из каждого полка. Надворная пехота пришла в замешательство:

— Лучших людей хотят взять у нас и казнить смертью! По дорогам стоят государские полки, они наших братьев перехватают и в поход к государям не допустят!

Царь Алексей Михайлович, царица Мария Ильинична, патриарх Никон. Фрагмент иконы «Кийский крест с предстоящими». И Салтанов. 1662 г.

В Грановитой палате Московского Кремля проходили самые важные государственные мероприятия

Перейти на страницу:

Все книги серии Жизнь замечательных людей

Газзаев
Газзаев

Имя Валерия Газзаева хорошо известно миллионам любителей футбола. Завершив карьеру футболиста, талантливый нападающий середины семидесятых — восьмидесятых годов связал свою дальнейшую жизнь с одной из самых трудных спортивных профессий, стал футбольным тренером. Беззаветно преданный своему делу, он смог добиться выдающихся успехов и получил широкое признание не только в нашей стране, но и за рубежом.Жизненный путь, который прошел герой книги Анатолия Житнухина, отмечен не только спортивными победами, но и горечью тяжелых поражений, драматическими поворотами в судьбе. Он предстает перед читателем как яркая и неординарная личность, как человек, верный и надежный в жизни, способный до конца отстаивать свои цели и принципы.Книга рассчитана на широкий круг читателей.

Анатолий Житнухин , Анатолий Петрович Житнухин

Биографии и Мемуары / Документальное
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование
Пришвин, или Гений жизни: Биографическое повествование

Жизнь Михаила Пришвина, нерадивого и дерзкого ученика, изгнанного из елецкой гимназии по докладу его учителя В.В. Розанова, неуверенного в себе юноши, марксиста, угодившего в тюрьму за революционные взгляды, студента Лейпцигского университета, писателя-натуралиста и исследователя сектантства, заслужившего снисходительное внимание З.Н. Гиппиус, Д.С. Мережковского и А.А. Блока, деревенского жителя, сказавшего немало горьких слов о русской деревне и мужиках, наконец, обласканного властями орденоносца, столь же интересна и многокрасочна, сколь глубоки и многозначны его мысли о ней. Писатель посвятил свою жизнь поискам счастья, он и книги свои писал о счастье — и жизнь его не обманула.Это первая подробная биография Пришвина, написанная писателем и литературоведом Алексеем Варламовым. Автор показывает своего героя во всей сложности его характера и судьбы, снимая хрестоматийный глянец с удивительной жизни одного из крупнейших русских мыслителей XX века.

Алексей Николаевич Варламов

Биографии и Мемуары / Документальное
Валентин Серов
Валентин Серов

Широкое привлечение редких архивных документов, уникальной семейной переписки Серовых, редко цитируемых воспоминаний современников художника позволило автору создать жизнеописание одного из ярчайших мастеров Серебряного века Валентина Александровича Серова. Ученик Репина и Чистякова, Серов прославился как непревзойденный мастер глубоко психологического портрета. В своем творчестве Серов отразил и внешний блеск рубежа XIX–XX веков и нараставшие в то время социальные коллизии, приведшие страну на край пропасти. Художник создал замечательную портретную галерею всемирно известных современников – Шаляпина, Римского-Корсакова, Чехова, Дягилева, Ермоловой, Станиславского, передав таким образом их мощные творческие импульсы в грядущий век.

Аркадий Иванович Кудря , Вера Алексеевна Смирнова-Ракитина , Екатерина Михайловна Алленова , Игорь Эммануилович Грабарь , Марк Исаевич Копшицер

Биографии и Мемуары / Живопись, альбомы, иллюстрированные каталоги / Прочее / Изобразительное искусство, фотография / Документальное

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии