Царевна Софья

Окончательно уверившись в победе над мятежниками, 25 октября правительница приняла указ о пожаловании служилых людей, участвовавших в «государевом походе». Боярин и дворовый воевода князь В. В. Голицын получил самую большую прибавку к окладу — 150 рублей и 300 четвертей земли из поместий в вотчину. Прочим боярам дано было по 100 рублей и 250 четвертей, окольничим — по 70 рублей и 150 четвертей, думному генералу Аггею Шепелеву — 65 рублей и 140 четвертей, думным дворянам — по 60 рублей и 125 четвертей, думным дьякам — по 50 рублей и 115 четвертей, комнатным стольникам — по 7 рублей и 70 четвертей в поместье. Стольникам, полковникам, стряпчим, дворянам московским, дьякам, жильцам, городовым дворянам, детям боярским, копейщикам и рейтарам, которые прибыли к Троицкому монастырю по 26 октября, полагалось прибавить по пять рублей денежного жалованья и по 50 четвертей поместного. В тот же день был принят указ, запрещавший стрельцам ходить по Москве с оружием помимо караульной службы. Они не могли иметь при себе даже сабель, тогда как «приказным и дворовым, и конюшенного чину людям, и гостям, и дохтурам», наряду с московскими и провинциальными дворянами, разрешено было постоянно носить сабли и шпаги.^{176}

Двадцать седьмого октября двор выехал из Троице-Сергиева монастыря в Москву. На следующий день стрельцы полка Леонтия Ермолова подали Софье челобитную об уничтожении «столпа» на Красной площади, а днем позже такие же просьбы поступили от расквартированных в Москве «надворные пехоты пятидесятников и десятников и рядовых всех полков». Стрельцы утверждали, что обелиск был возведен «по умыслу вора и раскольщика Алешки Юдина с товарыщи», которым потакали «ко всякому дурну» бояре князья Иван и Андрей Хованские. Челобитчики признавали: «…той столп на Красной площади учинен в вашем великих государей царствующем граде не к лицу». Особенно неуместен был помещенный там текст жалованной грамоты, прославлявший грех «побиения» бояр и думных людей как подвиг в защиту государей: «…чтут многих государств иноземцы всяких чинов люди, и в иных де государствах о том поносно». Стрельцы просили у Софьи и царей «милости, чтоб они, великие государи, пожаловали их, велели в царствующем граде Москве в Китае на Красной площади каменной столп с подписью искоренить, и тому столпу не быть, чтоб в том от ыных многих государств поношения и бесчестья не было, и их бы государские неприятели о том не порадовались». 2 ноября по приказу боярина М. П. Головина команда стрельцов под руководством полковника Ермолова сломала монумент «до подошвы»; куски бутового камня и кирпичи были сложены грудой у здания Земского приказа, а жестяные листы с текстом жалованной грамоты в тот же день сожжены.^{177}

Второго ноября царский двор находился уже на подступах к Москве, в дворцовом селе Алексеевском. Оттуда Софья распорядилась послать московским властям грамоту об организации торжественной встречи при въезде в столицу. С рассветом следующего дня стольники, стряпчие, дворяне московские, жильцы, приказные люди, гости и купцы из всех слобод должны были явиться под Алексеевское и выстроиться вдоль Московской дороги.

На следующий день государи въехали в столицу. Шествие открывали конные стрельцы Стремянного полка под предводительством стольника и полковника Никиты Даниловича Глебова. За ними следовали священнослужители с крестами и дворцовые чины — постельничие и конюшенные. Потом ехали боярин князь Михаил Лыков и дьяк Разрядного приказа Еремей Полянский, «а за ними стряпчие и жильцы». В центре торжественной процессии находились цари Иван и Петр. Сразу же после них ехали князь Василий Голицын, думный дворянин Алексей Ржевский, думные дьяки Емельян Украинцев и Федор Шакловитый, а вслед за ними стольники. Далее следовали «великие государыни царицы и благородные великие государыни царевны». Шествие замыкали думный генерал Аггей Шепелев, дьяк Любим Домнин и отряд московских дворян. Как видим, в этой разрядной записи имя Софьи не упоминается; она, казалось бы, ничем не выделяется из числа «благородных великих государынь царевен». Вероятно, правительница еще не решилась подчеркнуть в официальном документе свою значимость в системе государственной власти.