Царевна-ведьма

   — Ну что же, князь Воромир — так тому и быть. Соглашусь я отпустить с тобою мою воспитанницу. Но! — и тут она палец кверху воздела и добавила весьма строгим голосом: С условием одним непреложным! А иначе ехать ей с тобою никак будет не можно!

   Тот же до того, видать, удаче своего предприятия был рад, что согласен оказался на любые условия Ягины. И то ведь верно — заманил-таки он к себе лебедь белую, красну девицу, и то было добром для него, хоть для Яги с Милою было и скверно.

   — Поклянись, внук Кащеев, — огненный взор в молодца ведьма старая вперила, — поклянись самым для тебя дорогим на нашем общем свете, что ничего худого ты Милолике моей не сделаешь! Клянись кровью своею чёрной, а не словесами изощрёнными! На вон, для этого дела тебе нож мой острый.

   И подаёт ему из-за спины ножик свой остроотточеный.

   Ну что ж, Воромир нож тот взял, бровями собольими весело поиграл, устами белозубыми задорно посмеялся, да и надрезал себе ножиком большой палец.

   И вот же удивления Милолике было-то зреть, а только закапала из надреза на землю не алая кровь, а чёрная совершенно!

   Ух ты, не солнце яркое струилось, видать, по жилам обитателей адских, а сам чёрный мрак, и то видеть ей, конечно же, было странно.

   — Клянусь жизнью своею, Баба-Яга, — произнёс с пафосом князь адский, — что не причиню я твоей воспитаннице ни малейшего даже вреда!

   Хотел было он ещё чего-то к клятве своей добавить, но Баба-Яга руку вверх тут подняла и его словоизлияния прервала.

   — Ша! — громко она воскликнула, — Вполне этого достаточно, хитрован Воромир! И помни, хоть ты и бессмертный, но отныне ты — бес смертный! Нарушишь клятву сию страшную — помрёшь смертью ужасной, а коли слову своему будешь ты верен, то уж так и быть — живи себе и впредь!

   Мрачным-премрачным сделалось в этот миг лицо Воромирово, и даже кожа на нём, кажись, посерела. Наверное, это сама смерть накрыла душу его своею сенью, и заморозила она на миг в ней смех и веселье.

   Однако недолго предавался молодец бесшабашный тоске да печали. Свистнул он посвистом разбойным отчаянным, и кони его иссиня-чёрные, запряженные в повозочку золочёную, были уже тут как тут.

   — Прошу тебя, Милолика! — подал ей руку Воромир, — Заходи да садись-ка. Ужо доедем мы быстро…

   Усадил он красну девицу на сиденьице мягкое бархатное, и едва она Бабе-Яге успела ручкой на прощанье помахать, как Воромир вожжи-то хвать, свистнул громче прежнего аж в два раза — и стрелою они прочь оттуда отчалили.

   И вот смотрит Милолика удивлённо, а кони-то адские не по земле уже скачут-передвигаются, а в небесах самих быстро мчатся. А вокруг-то виды открылися дивные — никогда такого Мила доселе не видывала. И то — небо ведь в глубине было чёрное, всё сплошь в разводах багрово-красных переливающихся, да во вспышках пугающих ярко-алых. И тучи клубовидные, точно живые, сжималися да разжималися то медленно, то быстро, и будто бы от боли природной дёргалось всё в небесах да корчилось.

   А под ними странного было и того больше, ибо зелени не виделось там вовсе, а стлались в ущельях гор острых заросли какие-то чёрные, все сплошь сухие собою, да тянулись на вёрсты долгие поля пустынные мёртвые…

   Никакой радости не было у Милы лицезреть пейзажи эти адские, и как-то подкралась постепенно к сердцу девушки глухая тоска.

   Оборотился тут к ней лихой возница, измерил спутницу свою ладную взором странным, да вдруг её и спрашивает загадочно:

   — Девка, девка, а ты меня не боишься?

   Глянула Милолика в очи его чёрные, и как-то не по себе ей вдруг стало, так что она аж поёжилась слегка и чуть-чуть задрожала.

   Однако в руки она себя всё же сумела взять, и так Воромиру затем отвечала:

   — А чего мне тебя бояться? Ты же слово дал, что не причинишь мне вреда и малого, так что я спокойна как никогда.

   Такой ответ её услыхав, запрокинул Воромир голову назад и страшным голосом он расхохотался, а у Милолики сидящей от смеха сего раскатистого душа даже ушла в пятки.

   И пожалела она тогда сильно, что поехала сюда с этим Воромиром, да делать-то уже нечего было: прошедшего ведь не воротишь, а грядущего не минуешь. И решила она про себя, что пусть, мол, будет что будет, а только унывать ей не к лицу, и так легко она не дастся этому молодцу…

   Долго ли али коротко они по небу на конях волшебных летели — это уж бог весть, а только глянула тут вперёд девушка — а вот же уже и показался вдали злат дворец!

   Был он до того вычурно-величественным да собою ослепительным, что ни в сказке, как говорится, сказать, ни борзым пером его описать. Вокруг дворца сего роскошного огорожена была высокой стеною немалая земная площадь, и там сады были разбиты, да устроены были ровные аллеи.

   Направил Воромир ко дворцу своему залётных коней, и те на главную аллею враз спустилися, по ней чуток прокатилися и у входа шикарного остановилися.

   Воромир тогда наземь скок, руку Миле подаёт и с коляски её аккуратно сводит. И едва лишь кони те прочь пропали, как он её во дворец зайти приглашает.