Царица

– А это для женщин! – Она ловко сунула мне в руку пробник. – Вам понравится!

Я засомневалась было, но в итоге сдалась. А вы были бы против халявных духов, да еще в таком милом винтажном флаконе?

– Эй, а мне пробник? – крикнул Ронн, но девушки уже и след простыл.

– Нет, ну почему так? – ворчал Ронн, пытаясь изловчиться и понюхать то место на шее, куда выстрелила в него рекламная девушка. – И парням надо было взять!

Он ревниво взглянул на флакон в моих руках. Я фыркнула:

– Вот его и отдадим.

– Нет, это дамский, – нахмурился Дарт-средний, сгружая покупки в багажник. – Эх, руки были заняты, не успел!

– Не повезло, – согласилась я. – Не расстраивайся, может, они дурно пахнут?

– Какая разница? – искренне удивился Ронн, и я не нашлась, что ответить. Разместилась за рулем, подождала футболиста и тронула автомобиль с места.

– Нормально они пахнут. – Оказывается, Ронн достал из бардачка пробник и открутил крышечку. – На вот!

Он сунул мне флакон под нос, и я поморщилась.

– Ронн, я за рулем все-таки! – осадила его. – Не мешай!

Аромат стал разливаться по салону: действительно неплохой, сладковатый, дразнящий, даже дурманящий немного.

– Как они называются? – скосила я глаза. – Фу-ты ну-ты, «Дезир» – это означает желание! Не слышала о таких.

– Потому и рекламируют, – с умным видом заявил Ронн, понюхал пробник и оглушительно чихнул. Я отчего-то засмеялась. Настроение, радостное и оживленное после шопинга, стало почему-то еще радостнее и оживленнее.

Качок глянул на меня:

– Ты такая красивая, когда смеешься.

Обычно я бы съехидничала или просто кивнула (привыкла к себе как-то за тридцать лет, ну, и к комплиментам тоже), но сейчас я кокетливо заправила прядь волос за ухо и обольстительно улыбнулась. Действительно обольстительно: медленно, легко, обещающе. Внутренний голос даже что-то возмущенно крякнул, но я его подавила.

Припарковавшись у дома, я вышла из машины, беспричинно улыбаясь. Ронн схватил в охапку все пакеты и резво потопал за мной следом. На кухне я не удержалась и все-таки капнула пару раз парфюм на запястье, старательно принюхиваясь. Странноватый запах, но, безусловно, приятный и даже интригующий. Надо будет купить.

– Шампанское открыть? – ко мне через плечо свесился Ронн, а я, вместо того чтобы его отругать, рассмеялась. Весело как-то, даже игриво.

– Открой, оно вроде холодное, – распорядилась я, легко взлетев на барный стульчик, и только сейчас заметила, что Ронн снял рубашку и остался в одной майке. Ну, не в одной, конечно, на нем еще были светлые джинсы, и не совсем в майке, а в фирменной борцовке, но вы меня поняли. Эта борцовка не то чтобы не скрывала, а, наоборот, дерзко подчеркивала все достоинства его торса так, что я уставилась на него в полном ступоре и даже мигать не решалась, боясь упустить такую красоту. Вот ведь как… Я судорожно сглотнула и попыталась отвести глаза или хотя бы переместить их на что-нибудь еще, не такое волнующее, например на лицо футболиста. Но и лицо мне отчего-то чертовски понравилось: и этот крутой квадратный подбородок, и этот набыченный вид, и эти простодушные, сейчас такие темные и пронзительные глаза, которые я до сего момента считала скорее глуповатыми, и неожиданно твердые и манящие очертания губ…

– Шампанское, – прохрипел Ронн, водрузив передо мной на барную стойку полный бокал с такой силой, что искрящийся напиток выплеснулся через край.

– Что? – туповато спросила я и медленно облизнула губы. Серьезно, облизнула, не вру!

Внутренний голос аж дар речи потерял от такого моветона! Ну ладно бы облизнулась, если губы пересохли, бывает, хоть и не очень эстетично, но я ведь проделала это специально, размеренно, расчетливо, неприлично, да что там, откровенно развратно, не спуская с мужчины призывных глаз.

– Регина… – выдохнул тот и, конечно, не заставил себя долго упрашивать.

Его сильные жадные руки обвились вокруг меня, и я подивилась – зачем было так долго ждать? Во мне что-то словно взорвалось, заискрило, забурлило, и вместо крови по венам потекло пьянящее и дразнящее шампанское. Внутренний голос, правда, пытался донести до меня мысль, что алкоголя я даже не попробовала, а потому следствие явно опережает причину, и это как-то странновато, но тут Ронн страстно поцеловал меня, и все трезвые мысли разом улетучились, да и мысли вообще. Партнер поглощал мои губы, язык, все мое тело и все чувства, а я не только не сопротивлялась, а активно приветствовала это. Я не стонала, нет, я повизгивала, попискивала, хрипела, пофыркивала, а когда Ронн зарычал, одним стремительным мощным движением подхватывая меня под попку с барного стульчика, ответила таким же животным рыком, судорожно впиваясь ему в спину ногтями.

Внутренний голос надрывно взывал к моему здравому смыслу, но шквал гормонов, накрывший меня от прикосновения наших обнаженных тел, полностью заглушил и сам внутренний голос, и то, к чему он взывал.