Царица горы

Не удалось: Лев Витальевич прислушался и начал ерзать на стуле. Кусок ему в глотку уже не лез – ни осетрины, ни балыка, ни буженины, купленных за его же деньги.

– Куда-куда возьмете? – прищуривая глаза, сморщила нос Рита.

– На подпевку, – недоумевая, чего тут непонятного, повторил звездный певец.

Уши Льва Витальевича стали подвижными, как локаторы.

– Это где пара-тройка девушек, покручивая задницами, что-то шепчут в микрофоны?

– Вы унижаете их профессию, Риточка, – снисходительно сказал певец.

– Разве? – еще более снисходительно спросила она, прогибая спину и упираясь локтями в стол. – Мне их всегда жалко – статисток ваших. – Взгляд старого певуна поневоле тонул в ее глубоком декольте. – Ну, не ваших лично. – Она повернулась и с улыбкой посмотрела в глаза растерявшемуся собеседнику. Рита пригубила шампанское и со вздохом добавила: – Стоят себе, бедненькие, хнычут. – Певец глаз от нее не мог отвести, а Рита, превратившись в одну упругую волну, опустила ресницы. – Я только солировать умею. А подпевать – это не мое.

Уловив последнюю фразу любовницы, в которой прозвучал какой-никакой, а отказ, Лев Витальевич немного успокоился, и его локаторы ослабели.

– А как у вас с голосом, кстати? – как бы между прочим, точно назло Вершинину, поинтересовался холеный и мордатый ловелас из столицы. – Есть у вас голос?

– Чижика-пыжика напеть смогу, – улыбнулась Рита.

– Да что там – голос мы вам поставим, – продолжал разливаться стареющий звездный певец. – А подпевка – это только для начала. Через годик-другой, всему научившись, займетесь и сольной карьерой. Ведь я еще и продюсер – и очень хороший, кстати, – многозначительно добавил он.

И вновь Вершинин стал походить на устрашающую локационную установку военного назначения, обладателям которой просто необходимо знать все тайны мира, особенно амурные.

«Кто сказал, что за двумя зайцами погонишься – ни одного не поймаешь? – думала Рита. – Впрочем, ловить обоих я и не собираюсь, но поиграть с ушастыми – одно удовольствие!»

– Вы станете звездой, Риточка, – приторно похрипывал певец, – обещаю вам.

Она поднимала глаза и теперь уже смотрела на него открыто, ясно, без всякого лукавства.

– Значит, в гарем ваш приглашаете? – Даже голос ее стал ниже, бархатистее. – Я ведь, знаете, Марк Анатольевич, на вторые роли не гожусь. Уже сказала: подпевка – это не мое. Только любимой женой могу быть. Самой-самой любимой.

Певец с трудом проглотил слюну – стареющий мачо уже задыхался от фонтанирующих гормонов, гулявших по всему телу.

«Этот точно – настоящий мужик, – едва сдерживая улыбку, думала Рита. – Сразу ясно, чем он думает. Не зря о нем легенды слагают. Чуть не захлебнулся слюной дяденька…»

– Для вас бы я придумал сольную программу, – вырвалось у дородного певуна, чего он, кажется, и сам не ожидал, – честное слово!

– Я подумаю, – кивала Рита. – Телефон мне оставьте.

Это был очередной флирт Риты Сотниковой с заезжей знаменитостью. Ее давно стал раздражать самодовольный Вершинин с его чувственным ртом, сальными глазами и замашками карлика-падишаха. Он указывал, что ей делать, как распоряжаться своим временем, забирал ее в любой момент и вез в свой дорогой стеклянный скворечник, как Рита все чаще называла пентхаус щедрого на внимание босса. Она вдруг почувствовала, что стала его вещью. Такое положение дел ее совсем не устраивало. Она и сама была лидером. Тем более Рита взрослела не по дням, а по часам. А как известно, соотношение сил между любовниками всегда зыбко, все в любой день и час может перевернуться с ног на голову. У одного чувства могут ослабеть или исчезнуть вовсе, а у другого разгореться с новой силой. Победит всегда тот, кто позволяет себя любить, а не тот, кто любит – он летит в пропасть, и внизу его, как правило, ждут голые камни. Тело будет разбито, а душа… она станет блуждать в глубоком ущелье серой тенью среди подобных ей душ. Рита стояла на краю пропасти и смотрела, как ее старый любовник все еще судорожно цепляется пальцами за край обрыва. Но наступить на пальцы нелюбимому человеку – такое удовольствие!