Царица горы

На вилле она взахлеб рассказывала о монастыре Святой Магдалины: эта тема, как она и предполагала, и впрямь тянет на ряд статей. Благо хозяева виллы, новые русские, толком и не слышали о нем. Не до того им было. Слушая ее, Вершинин радостно кивал: свою шахматную партию он разыграл гениально. Увез Риту от молодых повес и по горло загрузил «свою журналюгу» полезной для всех работой, которую она будет выполнять с огромным желанием.

В конце ее рассказа Лев Витальевич красноречиво потребовал:

– Ну а теперь покажи фотографии. Из монастыря. Наверное, ты их наделала добрую сотню.

Новый русский тоже оживился:

– Да, Риточка, покажите, покажите…

И милая супруга нового русского закивала: мол, ждем. Рита хитро прищурила глаза:

– Почти угадали – около восьмидесяти фоток.

Она протянула Вершинину свой телефон. Лев Витальевич и супруги, хозяева виллы, с огромным интересом стали рассматривать фотографии монастыря. А Рита продолжала пить вино и хитро улыбаться. Эти снимки она предусмотрительно скачала с телефона Адониса, которые он сделал год назад, когда посещал тетю-монашку. Одним словом, обман удался на славу.

В конце затянувшегося ужина Вершинин объявил Рите, что, пока он чувствует себя неважно, в отель они не поедут. Он надеется, что Рита поймет его. Этот приговор полностью устраивал Сотникову. Ее не устроило другое: когда они легли уже за полночь, Вершинин с нежностью прихватил ее бедро.

– Я мечтал об этом весь сегодняшний день, милая, пока ты моталась по монастырям. – А потом, кряхтя, полез и с поцелуями. – Только ты сегодня будешь сверху. Спина еще ноет.

– А как же твой живот? – отвечая на его поцелуи, спросила она.

– Получше. Таблетки и порошки помогают. Только будь поаккуратнее.

– Буду, – пообещала она.

Еще через час, когда Лев Витальевич мирно посапывал, она смотрела в темный потолок, по которому разливались отсветы луны.

Что она будет делать на Кипре? Русскоязычная журналистка. Работа и карьера для нее – главное. Она и впрямь собиралась бросить ставшего ненавистным – особенно после сегодняшней встречи с Адонисом, ее античным героем, – Льва Вершинина. Она планировала променять его в России на кого-то другого, не менее значимого, но более приятного человека. Но бросать свое поприще, в которое она вросла всеми своими молодыми корнями – душой и сердцем, обретенным профессионализмом – ради любви? Нет, на это она не подписывалась. Рита размышляла об этом, пока у нее не заболела голова, а потом решила: хватит. Утро вечера мудренее. Все рано или поздно решится само. А пока что – спать.

4

Развилка двух дорог у кипарисовой рощи стала для них символом начала любви, надежды, будущего счастья. Преддверием земного рая, в который жаждет ступить всякий смертный. Укромный уголок на диком берегу, где они каждый день под шум прибоя занимались любовью, стал для двух молодых людей самим раем. И если бы Риту спросили, какие дни ее жизни были самыми счастливыми, она ответила бы: эти, у мыса Сирен. До монастыря Святой Магдалины они так и не доехали, но Рита нашла выход. Уже на третьем свидании, в промежутке между любовью и трапезой, она открыла ноутбук и приступила к первой статье о монастыре. У нее имелись проспекты и яркое воображение. Возможно, именно тогда она открыла в себе писательский дар. Адонис, который возил с собой в коляске мотоцикла этюдник и теперь рисовал ее, как правило, обнаженной, подсказывал такие мелочи, которых и в проспекте не увидишь.

Скоро перед Вершининым стали ложиться на стол увлекательные статьи о спрятанном в горах женском монастыре. Иногда Риту заносило, и она сама придумывала факты из его истории. Например, как семьсот лет назад турки искали этот монастырь, чтобы разрушить его, а заодно надругаться над несчастными монашками. Но, по легенде, ангелы укрыли его небесным покрывалом, и турки остались ни с чем. Эту выдумку Рите навеяла древняя русская легенда о граде Китеже, который скрылся от глаз подступающих монголов.

Вершинин читал и качал головой:

– Надо же, как похоже на легенду о Китеж-граде.

– Ага, – согласилась Рита. – Очень похоже. Сама удивлена.

– Но я скептик, – скривился он. – И думаю, что подобные легенды тиражировались в мире много раз.

– И это возможно, – вновь согласилась Рита. – Но легенда красивая.

– Безусловно.

Ее статьи читали и муж с женой – хозяева виллы. Читали и восхищались.

Дело кончилось тем, что Вершинин изрек:

– Вот мне получше станет и съездим туда.

– Точно! – заключил новый русский.

Его глаза загорелись так, словно его пригласили на дегустацию изысканных вин. Он даже в ладоши прихлопнул.

– Ха, – цинично вырвалось у Риты, пьющей вино. – Ха-ха. Кто вас туда пустит, дорогие мужчины? Монастырь-то женский. Там свой устав, и очень строгий. Даже на порог не пустят, можете не надеяться.

– А ведь верно, – кивая, согласился Вершинин.

– Ну меня-то пустят, наверное? – спросила жена нового русского. – Мы вдвоем можем съездить, а, Риточка?

«Этого еще не хватало, – молнией пронеслось в голове у Сотниковой. – Да просто камень на шею…»

Она оказалась на самом краю. Ее вот-вот могли раскрыть. Но она любила и умела ходить по краю.