Царица горы

– Можно, – сказала Рита. – Но надо пройти определенный обряд очищения. – Она нахмурилась. – Я вам не говорила разве?

– Нет, – покачала головой жена русского.

– И ведь нигде не упомянула пока. Три дня поста, потом исповедь, и только после этого посещение монастыря. Можно и соврать, конечно, что ты постился, но исповедоваться придется. Туда приезжает священник раз в неделю, отец Андрей, настоятель одной из церквей, он принимает исповеди монахинь и тех мирянок, кто хочет попасть в монастырь.

Жена нового русского приложила руку к полной груди:

– Боже, как все сложно!

– Представьте себе, – кивнула Рита.

– И ты что, постилась три дня? – с недоверием спросил Вершинин.

– Один, – вздохнула Рита.

– Врушка ты, бога не боишься, – саркастически усмехнулся Лев Витальевич. – И этого – отца Андрея, – пренебрежительно добавил он.

– Неправда. Бога я боюсь. Немного, но боюсь. Но дело-то прежде всего. И потом, дело мое правое.

Вершинин снисходительно поморщился.

– И он тебя исповедовал, этот отец Андрей?

– Разумеется.

– Что же ты ему наговорила?

Семья новых русских вопросительно уставилась на нее: мол, вот именно, Рита, что же?

Она пожала плечами:

– Кое-что. – И тут же сделала большие глаза: – Ну что вы от меня хотите? Если бы я ему рассказала всю правду о своей богатой на события жизни, то накрылись бы мои статьи.

– Говорю же: врушка, – покачал головой Вершинин. – Врушка сто раз.

Рита стала очень строгой:

– И я говорю – дело прежде всего.

Привлекая внимание уже смеявшихся хозяев виллы и пальцем указывая на подругу, Вершинин сам рассмеялся:

– Журналюга, что с нее взять?

– Коли все так строго, – разливая вино по бокалам, кивнул новый русский, – ограничимся статьями нашей прекрасной Маргариты. Мне их вполне достаточно. Просто «Клуб кинопутешествий».

– Благодарю вас, – поклонилась гостеприимному хозяину Рита.

Вопрос о посещении монастыря отпал сам собой. Хотя опасность разоблачения полностью не миновала, и край, по которому шла Рита, был рядом, она, подобно умелому канатоходцу или просто кошке, не знала страха.

А тем временем день отъезда домой приближался. Вершинин давно соскучился по привычной обстановке. Ему хотелось в свой мир, где не болит живот от чужой пищи, в пентхаус, а главное, туда, где процветает его империя, все слушаются и преданно выполняют любые приказы.

Адонис мрачнел на глазах. Рита видела это. Любовник уже не раз спрашивал, удается ли ей уходить от посягательств «проклятого старика». Рита отвечала: «Да, конечно».

В очередной раз, за три дня до ее отъезда, когда они лежали обнаженными у мыса Сирен и слушали прибой, несчастный и неистовый одновременно, Адонис не выдержал.

– И каким образом тебе это удается? – задал он резонный вопрос.

Художник смертельно ревновал свою возлюбленную.

– У меня есть способы, – легкомысленно ответила она.

– Но какие? – вопросил Адонис.

– Секрет фирмы.

– Это не ответ, – замотал головой ревнивый киприот.

Конечно, это не ответ, понимала Рита. Нужно что-то мгновенно придумать, иначе у ее любимого появится шрам на сердце. Или даже два. Меньше всего ей хотелось причинить ему боль.

И она нашлась, став очень серьезной:

– Я не хотела говорить тебе об этом раньше, чтобы не расстраивать. Он о чем-то стал догадываться, оскорбил меня, назвал шлюхой. А я сказала: купишь мне за это джип, можно подержанный. Не обижусь. А пока ничего от меня не получишь. Могу хоть завтра улететь домой. Я не твоя рабыня.

Легенда оказалась и впрямь неплоха – у Адониса отлегло от сердца. Его напряжение ушло, он сразу повеселел. Вот так ловко она не позволила появиться рубцу на его сердце. Или даже двум.

Правда, художник сказал:

– За то, что он назвал тебя шлюхой, мне хочется поехать на эту проклятую виллу и переломать ему руки и ноги.

– А вот этого делать не стоит, – возразила Рита. – Он старенький и больной. А ты – молодой атлет. И потом, ты ревнуешь меня, но почему отказываешь в праве ревновать моему шефу? У него на это куда больше причин, поверь мне.

Она ловко забралась на него, нежно поцеловала в губы.

– Мне нужно будет вернуться домой, повидать родителей, все обсудить с ними. А потом я приеду к тебе. Кто может нам помешать?

– Да, конечно, – согласился Адонис, хорошо понимая, что родители – это святое. – Поезжай, милая.

– И еще…

– Да?

– Сегодня я скажу ему, что останусь в монастыре на ночь, ну, чтобы почувствовать жизнь монахинь. А сама приеду к тебе. Мы будем заниматься любовью весь день и всю ночь. Нашу первую ночь. Не возражаешь?

Он привлек ее к себе, целовал грудь, плечи, ключицы, шею, губы. Это и стало ответом. Адонис был счастлив, как и счастлива Рита. Почти что счастлива. Даже превратившись в наездницу и отдавшись любовному порыву, какой-то частью рассудка она лихорадочно решала: что же будет дальше? После этих трех дней и ее возвращения на родину? Она пыталась угадать свою судьбу, но та, как это ни странно, в этот раз ловко уворачивалась и уходила от ее взора.

5