Царица поверженная

И эти глаза… прозрачные, серовато-голубые, совершенно лишенные эмоций. Я никогда ни у кого не видел таких глаз, даже у мертвых солдат! Даже их взгляды не обладают такой пустотой, за которой, однако, кроется удивительная наблюдательность.

«Добрый вечер, триумвир, – услышал я невесть откуда взявшиеся собственные слова. – Действительно, славный вечер, не так ли? Что привело тебя сюда? Я думал, у тебя дела в Иллирии».

Достаточно ли спокойно я говорил? Я надеялся не уступить ему в выдержке и, может быть, пробить брешь в его невозмутимости. Пусть не думает, что его появление для меня – полная неожиданность.

«Тебе было трудно нас найти?»

«Ничуть». – Он изобразил улыбку.

«Что ж, говорят, твоя шпионская система хороша. Я полагаю, она нужна тебе – так много врагов».

Цезарион поднялся на ноги. Мне приятно сообщить, что ростом он почти с «сына бога». Но ведь он тоже сын бога. Ох уж эта компания небожителей!

Октавиан повернулся к нему с той же фальшивой улыбкой.

«Добро пожаловать в Рим, царевич, – сказал он. – Прошло немало времени – лет девять или десять, пожалуй, – с тех пор, как я видел тебя. Тебе следовало известить меня, чтобы я принял тебя официально».

«Мы не хотели беспокоить тебя, триумвир, поскольку ты сражался с врагами Рима, – промолвил в ответ Цезарион, поразив меня тем, как быстро он нашелся. – Это означало бы навязываться».

«Вздор! – воскликнул Октавиан. – Такими мыслями ты оскорбляешь меня».

«Никакого оскорбления в моих словах нет, триумвир», – возразил Цезарион.

Они уставились друг на друга с нескрываемым любопытством.

Наконец Октавиан нарушил молчание.

«Но ты все же оскорбил меня тем, что тайком прибыл в мой город, используя мое родовое имя. А также утверждением, будто ты сын моего отца».

Он вперил взгляд в медальон с эмблемой Цезаря, который был отчетливо виден на шее мальчика.

«Рим – не твой город, и сам Цезарь разрешил мне использовать его имя. Кроме того, он тебе не отец, а лишь двоюродный дядя», – ответил Цезарион.

«Двоюродный дядя по рождению, отец по усыновлению, – указал Октавиан. – По крайней мере, в наших жилах одна кровь – кровь Юлиев. Чего не скажешь о тебе. Все знают, что ты бастард, родившийся от неизвестного отца. Если царица говорила иначе, она оказала тебе дурную услугу».

«Теперь ты оскорбляешь мою мать! – яростно вскричал Цезарион. – Она никогда не лжет».

«Она солгала Цезарю, притворившись, будто носит его ребенка. Все знали, что он не способен стать отцом».