Царица поверженная

— Тут парфяне явились, несколько человек. Просят принять для переговоров о союзе.

— Официальные послы или частные лица? — спросила я.

— Частные лица, — ответил Мардиан, — но с определенными полномочиями. Они говорят, что их послали разведать здешние настроения, и если ты выразишь готовность к переговорам, сюда прибудет настоящее посольство с официальными предложениями.

— Парфяне! — Я покачала головой. — Вот уж не ждала. Как думаешь, это не шпионы, прибывшие разведать, что у нас да как, перед последующим нападением?

По моему разумению, отдаленная Парфия не была заинтересована в союзе с нами, но вынашивать идею захвата столь богатой страны вполне могла.

— Нет, я думаю, что они готовятся к неизбежной войне с Римом и ищут союзников по всему Востоку. Возможно, они рассматривают эту войну как столкновение двух миров, Востока и Запада. Кстати, такая точка зрения весьма распространена. Думаешь, они ошибаются?

— Может быть, и нет.

Может быть, и на самом деле все просто: Рим и Запад будут расширяться на Восток, пока не уткнутся в какой-нибудь крепкий камень. В парфян? В индийцев? Как далеко покатится их неудержимый вал, пока не разобьется о несокрушимую преграду?

— Так как, ты их примешь? Или пусть отправляются восвояси?

На миг у меня возникает искушение. Когда-то кандаке пыталась увлечь меня идеей восточного союза — и вот возможность воплотить ее идею в жизнь. Египет и Нубия в союзе с Парфией, Аравией, Мидией, может быть, даже Индией и страной Куш составили бы силу, способную противостоять Риму.

Перспектива, конечно, воодушевляющая, но по зрелом размышлении приходится признать, что она сомнительна. Египет слишком сильно выделяется и фактически отрезан от потенциальных союзников кольцом римских провинций — таких, как Сирия, Азия и Понт, — и землями зависимых от Рима царств вроде Армении и Иудеи. Нам приходится общаться с римлянами напрямую и волей-неволей приспосабливаться к такому соседству.

— Отошли их восвояси, — сказала я Maрдиану. — Они не послы, и царице их принимать не пристало. Но сначала ознакомься с их предложениями и постарайся уточнить их военные возможности: выстоят ли они против римлян? А потом пускай едут обратно во Фрааспу, Экбатану, Сузы или куда там еще, откуда они явились.

— Из Экбатаны, я думаю, — сказал Мардиан, поправив левый браслет. — Это мудрое решение: всех выслушивай, но никому не отвечай определенно. Никаких обещаний, никаких союзов.

— Какая у тебя короткая память, — усмехнулась я. — Ты забыл, что Египет уже является другом и союзником римского народа.

Он пожал плечами, как будто это к делу не относилось.

— Мое словно нерушимо, — сказала я. — Если союз будет разорван, то не по моей вине.

Я считала это делом чести, хотя кто-то, возможно, нашел бы подобную принципиальность глупой. Ведь я сама насмехалась над Антонием из-за его верности триумвирату. Не странно ли?

«Ничего странного, — ответила я на свой мысленный вопрос. — Дело чести — хранить верность честному и верному союзнику. А Октавиан верен лишь себе и собственным амбициям».

Вернувшись в Рим в первый раз, Октавиан открыто заявил о намерении добиться тех же почестей и положения, какими обладал его «отец». Люди или отмахнулись от его заявления, или посмеялись над ним; наивные слепцы!

Да, я останусь верна Риму, но с открытыми глазами. И Рим для меня — это Цезарь и Антоний. Я сохраню им верность.

— Ну, рассказывайте, — заявил Мардиан людям, сбившимся в плотную группу в зале для приемов, куда он их привел.

Они нерешительно двинулись в мою сторону.

— Подходите, подходите ближе: Не робейте! — поощрял их Мардиан.

— Итак, что вы хотите мне рассказать? — спросила я.

— Мы… Твой начальник порта сказал, что ты пожелаешь услышать это лично, — проговорил один человек.

— Что именно?

— Я капитан одного из судов, перевозивших зерно. Точнее, был капитаном. Наш корабль, нагруженный до отказа, направлялся в Рим, но у берегов Сицилии подвергся нападению. Пираты захватили не только груз, но и судно! Такой большой корабль — это неслыханно! На море властвует Секст, и никто не может обеспечить безопасность путей между Египтом и Римом.

— Значит, ты лишился корабля?

— Да. Его у меня отняли. И я ничего не сумел поделать.

— У тебя на борту не было охраны?

— Было несколько стражников, но ведь это грузовое судно, а не боевое. Мы не можем взять на борт военный отряд. — Он глубоко вздохнул. — Этот корабль был нашим семейным достоянием, единственным достоянием. Теперь все пропало.

— Твои убытки будут возмещены из казны, — пообещала я капитану. — От тебя взамен требуются только сведения. Судя по твоим словам, официальные власти Рима к разбою не причастны?

— Похоже на то. Когда Секст — ибо я видел его лично — отпустил меня, он сказал: Октавиан послал за помощью к Антонию, но сколько бы кораблей ни прислал ему Антоний, Октавиану это не поможет. Он сказал, что будет затягивать петлю на горле Октавиана, пока тот не запросит пощады. Это подлинные слова Секста, ваше величество.

— Он послал за помощью к Антонию?