Царица Шаммурамат. Полёт голубки

Едва Сидури закончила свою речь, как музыка зазвучала громче: протяжно и торжественно завыли длинные деревянные трубы, ритмично и гулко забили обтянутые кожей тамбурины. И вдруг, словно из стен, начали выходить — одна за другой — девичьи фигурки, чьи обнажённые тела были прикрыты лишь длинными нитями бус кораллового цвета. В руках каждая из девушек держала кольцо из шнурка, завязанное узлом, — точно такое, как было изображено в руках у богини. Это кольцо считалось символом вечности, оно продлевало жизнь и оберегало человека от напастей бренного мира. Жрецы также утверждали, что это ключ, открывающий дверь в царство мёртвых. Таким образом, женское божество отвечало не только за жизнь на земле — за её рождение и поддержание (мать-кормилица), но и за возрождение человека после смерти. Наверное поэтому древнюю богиню ещё называли Владычицей жизни и смерти.

Молодые женщины медленно закружились вокруг Ану-син, напевая что-то торжественное и величественное. Девушка, глядя на них во все глаза, могла поклясться священным именем Мамиту, что это были всего лишь тени. Но, спрашивала она себя, возможно ли, чтобы бесплотные воздушные создания двигались, пели, играли? Потом она вспомнила поединок Киран и той чудовищной тени, порождённой ассирийцем, которая поглотила тень гиены. Нужно узнать, уже не в первый раз подумала Ану-син, какой силой наделён Эришум и какая магия его защищает…

Тем временем Сидури отошла к алтарю, наклонилась к огню, и в руке её сверкнуло красным всполохом надетое на железный прут кольцо-печать. Потом голова жрицы повернулась в сторону Ану-син. Девушка сжалась и закрыла глаза. В следующий миг её плеча коснулось раскалённое железо, запахло горелой плотью. Было очень больно, на глаза навернулись слёзы, но Ану-син, чувствуя торжественность и важность момента, не издала ни звука. Сидури нанесла клеймо — прямо и точно, как делала прежде уже не раз.

— Скорпион — самый древний символ Ишхары, — пояснила она, глядя на Ану-син, — таинственный, мощный, глубокий и сложный. Это символ победы над сковывающим началом. Раскрыть себя, чтобы достичь своей цели, невозможно без борьбы, без смерти старого ради рождения нового.

Затем Сидури помогла девушке облачиться в новые одежды и, оглядев её, сказала:

— Поистине, в тебе угадывается сходство с самой богиней! Прав был эн Илшу, утверждая, что не было у Иштар более прекрасной служительницы!

Ану-син, стоя напротив Сидури, чуть отступившей, чтобы поглядеть на неё, впервые за всё время улыбнулась, гордая своей красотой и значимостью.

Она чувствовала себя освобождённой, заново родившейся, радовалась своему перевоплощению и благословляла Сидури за её мудрое решение.

Закончив ритуал посвящения, Сидури низко поклонилась новой жрице и издала резкий отрывистый вопль. В тот же миг смолкла музыка, тени девушек-жриц растаяли, как туман под солнечными лучами, и звенящая тишина вновь тяжело повисла в воздухе, вязкой пеленой окутывая слух.

— Где бы ты ни была и что бы с тобой ни случилось, — нарушил эту тишину голос Сидури, — помни: ты — носительница облика Великой Богини. Отныне ты владеешь силой не подчиняться слепо ни желаниям людей, ни их лживым речам, ни самой утончённой лести. Ты — верховная жрица Ишхар, избранная ею, — никогда не забывай об этом!

…Когда наступил рассвет, на пороге зиккурата показалась женщина. Не двигаясь, подняв голову, она смотрела на залитый кровавым светом горизонт. Сияние восходящего алого диска оживляло румянец на её щеках, белизну её кожи и окрашивало пламенем пурпур её одежд. Многочисленные нити бус украшали её грудь, охватывали талию и бёдра, свешивались на лоб с широкого золотого обруча. Иссиня-чёрные волосы, осыпанные золотым и коралловым порошком, спускались на спину длинными волнами. В ушах сверкали гроздья крупных золотых серёг в виде буковых и ивовых листьев.

Никто из собравшихся во дворе зиккурата не узнал Ану-син.

Глава 22. Замысел сангу

Даже спустя несколько дней после того, как в обители Иштар, Дарующей воду, побывали, оставив следы разрушения, ассирийцы, тревога не покидала служителей храма. Особенно страдал эн Илшу: он никак не мог избавиться от чувства вины, вызванного собственной беспомощностью, и мыслей о том, что богиня отвратила от него свой лучезарный лик. Старый жрец пытался найти объяснение тому, что случилось, и искал его в старинных пророчествах и Книге судеб. Хотя для тех, кто не слишком полагался на божественное провидение, ответ был намного проще, ответ был очевиден: виной всему были ассирийцы.

Илшу, терзаемый осознанием того, что не принёс храму никакой пользы, заперся в эгипаре, соблюдая самые строгие посты и проводя дни и ночи в бесконечных молитвах и покаянии. Только один человек решался входить в эгипар: Ану-син.