Царица Шаммурамат. Полёт голубки

Девушка приходила к жрецу, но сидела молча, устремив на него пристальный взгляд. Ану-син не могла бы этого объяснить, но она не прощала ему того, что он ушёл тогда из нухара и больше не вернулся. Хотя в глубине души она понимала, что немощный старик не смог бы защитить её от царского советника, неотступная мысль о происшедшем требовала найти виноватого. О том же, что богиня осталась глуха к её мольбам о помощи, Ану-син старалась больше не вспоминать. Эн Илшу, если ему приходилось обращаться к ней, тоже больше не говорил о безграничной власти Иштар. Ану-син думала, что он умалчивает о ней из чувства стыда за побеждённую богиню или, может, из нежелания вспоминать то, что произошло в нухаре.

Время неустанно текло вслед за водами двух великих рек. Ану-син уже не постилась и не молилась перед ликом Иштар с прежним рвением. Странное спокойствие воцарилось у неё в душе. Взгляд её не был ни настороженным, ни отстранённым, как прежде, он стал ясным, лучистым. Она проводила ночи на верхней террасе зиккурата; порой, глядя на богиню в облике вечерней звезды, сверкавшей на небе, Ану-син чувствовала себя её частью и тогда блаженное умиротворение проникало в её сердце. Вместе с тем, думая о своём новом жребии, который оставался тайной для других жриц, она испытывала радость и затаённую гордость.

Для верховного жреца присутствие Ану-син в храме было облегчением, он не мог без неё обойтись. В его чувствах к девушке была привязанность, смешанная с разочарованием. Он сетовал на Ану-син не столько за то, что она не оправдала его расчёты, сколько за то, что с потерей её невинности он утратил веру в её душевную чистоту. Илшу никому не мог признаться, что берёг девушку для некоего ритуала, который служил бы его политическим целям и который он возвышенно называл священной миссией. Возможно, был лишь один человек, который догадался, что значили слова жреца о камне-самоцвете и назначенной за него высокой цене. Но этот человек был мёртв: сангу Япхатум унесла с собой в могилу тайну служителя Иштар.

Чем больше Илшу досадовал на то, что Ану-син уже не подходит для уготованной ей роли, тем сильнее он жаждал верить в неё. Его томили размышления о предначертанности человеческих судеб и пророчествах. Он нуждался в доказательствах, в проявлениях воли богов и, надеясь увидеть их, придумал нечто такое, что должно было одновременно спасти и Ану-син и его веру.

Он стал сокрушаться при Ану-син об убытках храмовой казны, о нанесённом ассирийцами ущербе и о том, какое несчастье могут вызвать последствия всего этого даже на небесах. О том, что ждёт обитателей храма, если о его затруднительном положении станет известно царским чиновникам, было страшно даже говорить. Потом неожиданно для девушки он прибавил, что спасение казны и святилища зависит от неё одной.

— От меня? — воскликнула Ану-син, ошеломлённая предложением жреца. — Что же я могу…

Но старик покачал своей лысой, блестящей от пота головой и горестно усмехнулся:

— Только ты вряд ли согласишься!

Ану-син, сгорая от нетерпения узнать, чем же она может быть полезна храму и богине, стала умолять Илшу, и он наконец сказал:

— Святилищу Иштар, Дарующей воду, нужна новая сангу. Это высокая и почётная должность, вторая по значимости после верховного жреца. Япхатум была талантливой сангу, но теперь её нет с нами, храму же нужен человек, который продолжит управлять его хозяйственной жизнью.

— Но постой, эн Илшу, — прервала жреца Ану-син, — отчего ты решил, что обязанности храмовой сангу мне по силам? И разве Япхатум не готовила себе преемницу из числа посвящённых жриц?

— Будь Япхатум сейчас здесь, с нами, она первой одобрила бы мой выбор, — коротко ответил Илшу. И взглянув на девушку своими строгими глазами, полуприкрытыми веками, прибавил: — Я уверен, что ты справишься, Ану-син. К тому же, должность сангу избавит тебя от необходимости служить богине, став одной из кадишту.

Ану-син погрузилась в раздумие, после которого, убедив себя в том, что Илшу выражает волю богов, сказала:

— Обещаю служить владычице Иштар, дочери бога луны Сина и сестре бога солнца Шамаша, приумножая её славу и богатство.

— Ты клянёшься добровольно? — поспешно спросил жрец, трепеща от одной только мысли, что она может передумать. — От чистого сердца, с намерением выполнить своё обещание?

— Да! — твёрдо ответила Ану-син.

— Хорошо, — сказал Илшу, довольный разговором. — В силу соглашения, состоявшегося между мною, верховным жрецом храма Иштар, Дарующей воду, и тобою, ученицей храмовой школы, я избираю тебя сангу, и ты будешь служить богине в этой должности, пока Намтар не призовёт тебя!..