Царизм накануне свержения

В этой связи следует напомнить известные слова В. И. Ленина „ о «царской шайке с чудовищным Распутиным во главе ее»⁵⁴. Ле­нинская оценка не публицистический прием, она полностью под­тверждается документами. Так, переписка достаточно убедительно опровергает тезис Е. Д. Черменского. Факты показывают, что ут­верждение о Распутине как об орудии Штюрмера и других не­состоятельны. Судьба всех перечисленных Е. Д. Черменским лиц полностью зависела от отношения к ним «старца». Хвостов и Бе­лецкий, как мы увидим, немедленно потеряли свои посты, как толь­ко обнаружилось, что они перестали быть лояльными к Распутину. Штюрмер и Протопопов не просто подчинялись Распутину, а прес­мыкались перед ним. Е. Д. Черменский игнорирует тот факт, что положение любого фаворита при любом дворе, как бы оно ни было прочно на данный момент, перманентно находится под угро­зой. С одной стороны, он полностью зависит от благорасположения монарха, привязанности которого в зависимости от каприза или давления могут измениться в любую минуту; с другой — фаворит

всегда предмет величайшей зависти конкурентов или враждебной клики, интригующих против него. Поэтому он постоянно должен быть начеку, проявлять осторожность и гибкость. И несомненно, главное его тактическое орудие — всегда «искусно вторить отзы­вам царя и царицы о намечаемых ими кандидатах», хотя на самом деле эти кандидатуры подсказаны им. В этом и состоит ис­кусство фаворита — не только не задеть самолюбия своего высо­кого патрона, но и представить его в собственных глазах в самом выгодном свете. Царские, королевские, шахские и прочие фавори­ты всех времен и народов вели себя именно так, как вел себя Распутин.

Еще более очевидно, что фаворит, временщик может стать та­ковым, если он является политическим единомышленником своего повелителя. Объяви себя Распутин сторонником «ответственного министерства», и его судьба при дворе решилась бы очень быстро, несмотря на «святость», умение лечить наследника и т. п. Это не только верно по отношению к «старцу», но в полной мере приложи­мо и к самой императрице. Ее политическое воздействие на суп­руга кончилось бы в тот момент, когда она предложила бы, ска­жем, на пост премьера вместо Штюрмера Милюкова, и никакая любовь царя к ней, как и его слабоволие, ей бы не помогли. Трудно согласиться с утверждением Е. Д. Черменского о том, что Распу­тин не мог делать какой-либо политики вследствие своей «фено­менальной необразованности». Тезис о политике как о профессии специально подготовленных к ней образованных людей принадле­жит к числу распространенных догм либерализма ⁵⁵. Именно ис­ходя из него, российские либералы рекомендовали пролетариату не лезть в политику, предоставив заниматься ею им, либералам, изучившим все тонкости западноевропейских конституций и поли­тических комбинаций. Политика — это прежде всего защита ко­ленных общеклассовых или классово-групповых интересов. Когда

В. И. Ленин писал, что классы никогда не ошибаются в политике, он как раз имел в виду, что они совершенно точно знают, в чем зак­лючается их классовый интерес. Основным вопросом внутренней политики царизма в годы войны, помимо традиционного подавле­ния революционного движения, была проблема взаимоотношений с «Прогрессивным блоком», с земскими и городскими союзами и другими оппозиционными течениями цензовой общественности, вылившаяся в конфликт между правительством и Думой по вопро­су о так называемом «министерстве общественного доверия». И политически неподготовленный Распутин, и более 20 лет процар­ствовавший Николай II в своем отношении к Думе и ее основному требованию занимали совершенно одинаковую позицию, поскольку она отвечала их общим интересам. Кстати сказать, если следовать логике Е. Д. Черменского, царица также не могла играть никакой роли в политике, потому что, несмотря на свой кембриджский дип­лом, намного уступала «старцу» в уме и сметке.

Как историк-марксист Е. Д. Черменский справедливо усматри­вает причину разложения и гибели российского царизма в объек- зо