Царская дочь

Лидия с Каменотесом переставили кровать Иавина к другой стене. Никто больше не тревожился, что он сбежит. Теперь, когда мальчик много работал и играл на улице, спал он лучше, ночные кошмары его почти отпустили. Он понимал все больше и любил поболтать. Частенько с его языка слетало что-то забавное, потому что он неправильно пользовался словами или неверно выговаривал их, и он сам громче всех над собой смеялся. С Зиссель Иавин общался жестами, хотя она и без того понимала его речь. Жестикулировал он почти так же быстро и легко, как она, и явно получал от этого удовольствие. Однажды, после того как он поплавал в реке и они с Зиссель поймали копьем по толстой рыбине, Иавин попытался выдернуть из зарослей тростника два стебля. Удалось это, только когда он вцепился в них всем телом и рванул изо всех сил, навзничь повалившись в грязь.

Зиссель рассмеялась.

Зачем они тебе? – жестами спросила она.

Чтобы научить тебя говорить, – показал он в ответ, схватил стебли и убежал.

Говорить? Ее? Сгорая от любопытства, Зиссель бросила блестящих рыб в вершу и помчалась за ним.

Каменотес протянул Иавину свой нож и стал с интересом наблюдать, как мальчик режет и выскабливает стебли, связывает их парами между собой, и из-под его рук выходят две флейты. Иавин протянул Зиссель ту, что звучала выше, и поманил ее.

– Пошли к источникам.

Близился вечер. Провожаемые взглядом Каменотеса, они со всех ног помчались по тропе в гору. Иавин показал Зиссель, как правильно складывать губы и извлекать из флейты разные звуки. Когда у девочки получилось, он махнул рукой.

– Встань во-он там.

Зиссель послушалась и отошла подальше. Сам Иавин встал ниже по течению, где она не могла его видеть.

Он сыграл пару нот. Ветер подхватил их, донес до ушей Зиссель. И она поняла, что он задумал.

Теперь они могли разговаривать, даже не видя друг друга.

Они стали упражняться. Три коротких свистка: Кто-то идет. Низко – высоко: Где ты? Высокий протяжный звук: Осторожно! Два коротких и низких: Прячься!

Пара веселых переливов подряд, словно песенка: Ты идешь? Я тебя жду!

Каждый день учили они новые сигналы, и так, играя и придумывая, Иавин и Зиссель научились свободно переговариваться друг с другом даже на расстоянии.

Весь этот пересвист не ускользнул от сельчан.

– Я сегодня такую странную птицу в тростнике слыхала! – дивилась одна старуха, раскладывая одежду на солнце.

Проходившая рядом Лидия услышала ее слова и пересказала их дома.

Каменотес лишь с улыбкой покачал головой.

Зиссель переполняло счастье: теперь она могла разговаривать с Иавином с помощью флейты, даже когда его не было рядом. С появлением мальчика в ней зародилось неведомое ей чувство: ей хотелось сказать больше, чем она умела, и не только Лидии и Каменотесу, но и другим людям. Хотелось рассказывать истории, как это делал Иавин.

Тайком от всех Зиссель начала упражняться. Об этом не должен был знать никто, даже Иавин. Она не слишком верила в успех и содрогалась от мысли, что ее станут жалеть.

По вечерам, когда остальные засыпали, девочка лежала без сна, но с улыбкой на лице: теперь у нее есть младший брат, Иавин, он подарил ей флейту, и благодаря ему жизнь ее стала теплей и богаче.

Она шевелила губами, но из горла не вылетало ни звука. Разве что звук ее имени давался Зиссель – шипящее «с-с-с», как у змеи. Для этого голос не требовался. Она просто выдувала воздух сквозь зубы, и этого было достаточно.

Судьба Иавина

Однажды за ужином Каменотес внезапно спросил Иавина, как его зовут на самом деле. Старик старался говорить обычным тоном, но все поняли: спрашивает он не просто так, и об этом было говорено с Лидией.

Зиссель испуганно вскинула глаза. Иавин тоже взглянул на Каменотеса и Лидию с тревогой.

– Иавин, конечно, – ответил он осторожно.

– Как тебя звали до того, как ты пришел сюда? – пояснила Лидия.

У Зиссель перехватило дух. В ужасе глядя на родителей, она замотала головой: нет. Нет! Они решили, что Иавину пора рассказать о своей жизни на родине, но ведь от этих расспросов все переменится! Им придется отослать его обратно или вернуть работорговцам!

Да и сам Иавин от этого вопроса взвился как ужаленный. Все время, что он жил здесь и у него ничего не выведывали, он был приветлив и послушен. Но сейчас он вскочил и попятился к выходу. Из глаз брызнули слезы, голос сорвался.

– К чему вам это знать? Тот, с моим именем, ныне в царстве мертвых вместе с моими родителями! Того мальчика больше не существует!

Перед Зиссель вновь предстал ребенок, которого она нашла в кустах среди колючек и ползучих гадов. Никто и не подозревал, что там лежит мальчик, что он живет и чувствует, говорит и смеется. Он мог бы исчезнуть без следа: дикие звери не оставили бы от него ни косточки.

С грохотом опрокинув стул, Зиссель вскочила, одним прыжком оказалась у входа и обхватила Иавина, обжигая Лидию и Каменотеса гневными, корящими взглядами.