Царская доля

Проблема в ином заключается — чугун на рельсы. Его нужно не просто много, а чудовищное количество. И взять его пока негде, а потому нужно у Демидовых закупать, нечего на экспорт «старый соболь» гнать, самим пригодится в самом скором времени. Конка вместо волоков, где грузы с одного струга или дощаника на повозках везут, значительно увеличит тоннаж перевозок. К тому же не зависит от такого поганого явления как дождь, и тем более ливень — рельсам даже град не страшен. Всесезонная и всепогодная перевозка — чего же лучше желать.

— Чугун нужен, рельсы лить, а взять его просто негде. Ладно, будем считать, что идея вполне реальная, нужно только найти того, кто воплотит ее в жизнь, докажет полезность эмпирическим путем.

Алексей поднялся в вагончик, который чуть коснулся под его весом. И осмотрел внутреннее убранство — до десятка креслиц с каждой стороны и узкий проход между ними. Место вожатого отделено стенкой и тоже под крышей — есть защита от дождя. Стекла только не вставлены — но так это дорогое удовольствие, не для «потехи», хотя можно и попробовать. Уселся в кресло, откинулся на мягкую спинку и задумался.

«Репнина отправил обратно в Ригу — нечего генерал-губернатору Лифляндскому здесь околачиваться — там он на своем месте, и уже проявил себя с наилучшей стороны. Голицын на Петербург пошел под началом Шереметева — Борис Петрович спуску ему не даст, да и сам Михайло Михайлович, как и его старший брат в Киеве, сейчас старательно мне служить будут. Большая часть царской армии на моей стороне, раненых солдат подлечат, а павшим уже ничем не поможешь.

Страшная штука гражданская война, и весьма дорогостоящая — половина спонсорской помощи уже на нее потрачена. Но зато виктория одержана, хотя как с Петербургом выйдет, пока неясно. Победим, конечно, вот только какой ценой сия виктория выйдет?!

Петр в Новгороде, пытался город привести к обороне, вот только ничего у него не вышло, направился с гвардией в свой „Парадиз“. Туда стягиваются полки из Финляндии, подошли галеры, в Кронштадте линейный флот на якорях стоит. Корабли с фрегатами можно со счета сбрасывать — в Неву им хода нет, там в устье сплошные песчаные банки, мели.

С осадой Петропавловской крепости придется повозиться — но долгой осады она не выдержит. Главное, на правый берег перебраться, а то всякие боты и галеры с яхтами помешать могут. Придется брать Кексгольм с Выборгом, если „папенька“ решит драться до конца, и не прислушается к доводам Меншикова. Вот смеха будет, если своего верного наперсника казнить прикажет — жаль будет „светлейшего“, хоть он и первостатейный ворюга.

Ладно, послезавтра я отправляюсь в поход на Петербург — шведы уже туда вышли маршем. Не в Ригу же их гнать — слишком опрометчиво пускать туда семитысячное воинство. Ничего, так послу Герцу и объясню, а то он истомился весь, ожидая аудиенции. Вот только мне нельзя было показывать в ней заинтересованность — пусть на нервах немного посидит».

Алексей посмотрел в окошко — «дражайшей половины» еще не было — женские сборы на короткую прогулку по времени, что у мужчины на долгий поход. А потому вернулся к своим мыслям.

«Тридцати тысяч хватит за глаза, плюс пять тысяч „иррегуляров“ — и не больше, а то казаки с туземцами как саранча пройдут. А там и так без подвоза продовольствия голод начался, а с Ингрии много не возьмешь — плохо растет рожь на тамошних болотах. Ничего, рыбы много, не умрут с голода, а вот население уже задумалось. А работники ждут нас как избавителей от каторги — а там „сволочей“ разных десятки тысяч. „Сволокли“ их на работы под принуждением, голодом морят — тут уж самые терпеливые за топоры хватятся, будет солдатам Петра наглядная агитация».

— А вот и я, ты меня, поди, заждался, — Катя раскраснелась, он протянул ей руку и помог подняться в вагончик, усадил в ее креслице, что было большое и роскошное. А вот для него не предусмотрели, а потому уселся за спиной супруги и принялся рассказывать ей всякие глупости, как, и положено влюбленному. Но Алексей был уже не тот — страшная картина произошедшего на его глазах сражения оставила рубец в его душе…

Глава 14

— Основательно побиты войска Петра Алексеевича в самом Преображенском, где он свою «потешную» гвардию создавал. Все вернулось на круги своя, не прижились немецкие осины на русской землице.

Князь Яков Федорович Долгоруков скривил губы, и пренебрежительно взмахнул рукою. Старик был одним из самых преданных сторонников царя, первым приехал к Троице, когда тот сцепился с сестрой Софьей в борьбе за власть. А ведь при царевне он был доверенным ее лицом, не раз ездил с посольствами в иноземные страны, за что был обласкан и вознагражден. Но выбрал все же сторону юного Петра, считая, что тот имеет больше прав на трон. За это был поставлен ближним стольником и получил право в грамотах писаться с «вичем» в окончании.