Царская карусель. Мундир и фрак Жуковского

Василий Львович, взявши со стола хрустальный стакан, отпил глоток, оправил ладонью локон надо лбом и просиял:

Ох! дайте отдохнуть и с силами собраться!

Все так и покатились со смеху.

Что прибыли, друзья, пред вами запираться? —

продолжал пиит.

Я все перескажу: Буянов, мой сосед,
Имение проживший в восемь лет
С цыганами, с блядьми, в трактирах с плясунами,
Пришел ко мне вчера с небритыми усами,
Растрепанный, в пуху, в картузе с козырьком,
Пришел, – и понесло повсюду кабаком.

Слушатели настраивались на игривое, и получили жданное.

«Сосед, – он мне сказал, – что делаешь ты дома?
Я славных рысаков подтибрил у Пахома;
На Масленой тебя я лихо прокачу».
Потом, с улыбкою ударив по плечу,
«Мой друг, – прибавил он, – послушай, есть находка,
Не девка – золото; из всей Москвы красотка.
Шестнадцать только лет, бровь черная дугой,
И в ремесло пошла лишь нынешней зимой…»

Поэма о веселом доме, да с дракою, оказалась легкой, жизненной, но Шаликов угадал: Шишкову, Ширинскому-Шихматову, Шаховскому досталось на орехи.

Две гостьи дюжие смеялись, рассуждали,
И Стерна Нового как диво величали.
Прямой талант везде защитников найдет!

«Новый Стерн» – комедия Шаховского, главного неприятеля Карамзина и московских сочинителей.

– «Прямой талант везде защитников найдет!» – закричал солидный Нелединский-Мелецкий, и назавтра вся Москва повторяла, похохатывая: «Прямой талант везде защитников найдет!» Ай да Пушкин!

Определение судьбы

Не хотелось братьям Перовским покидать Москву в такие счастливые дни. Они тряслись в возке, а Москва обмирала, потрясенная богатством и великолепием очередной карусели. Карусель 25 июня 1811 года оказалась последней в России.

Уже в Петербурге братьям стало известно: золотой медали во второй карусели удостоился еще один граф Апраксин, среди победителей называли князя Волконского, Шепелева, молодого Демидова. Главный Приз от дам – красный шарф, по которому вышито «Отважность в юности – залог доблести зрелых лет» достался Александру Всеволодовичу Всеволожскому.

В Петербурге жизнь, такая размеренная в старой столице, ухнула в водопад, понесла.

Уже на другой день по приезде братья представлялись генерал-лейтенанту князю Петру Михайловичу Волконскому, управляющему квартирмейстерской частью Свиты Его Императорского Величества. Столь большой начальник принял Перовских ласково.

– Я рад вашему выбору, – сказал генерал, улыбнувшись отдельно Льву и Василию. – Квартирмейстерская служба, особенно в юные годы, – это верный способ развить все даровитое, что есть в человеке. Колонновожатые – мозг армии. Вы, я знаю, ученики Николая Николаевича Муравьева, и у меня нет беспокойства за экзамен. С богом, господа!

Экзамен держали в тот же день, а уже на следующий были у портного. Им полагалась форма рядовых гвардейской артиллерии без петлиц. Мундир и панталоны темно-зеленые, черные погоны с красной опушкой, краги с золотистыми пуговицами. Кивер пешей артиллерии, орла заменяла гренада о трех огнях. Серые шинели, драгунские чепраки на лошадь, тоже темно-зеленые, с черной плисовой обкладкой и красной выпушкой.

В мундирах представились матушке и сестрам, а потом их пожелал видеть благодетель.

Граф прибаливал, но скорее всего ему не понравилось, как говорил с ним, обсуждая программу будущего лицея, статс-секретарь императора Михаил Михайлович Сперанский. Разногласий по делу у них, масонов, не было. Граф оскорбился требовательными нотками в голосе всемогущего чиновника: Сперанский год тому назад добился создания Государственного Совета. Царь царствовал его умом.

Сыновья стояли перед Алексеем Кирилловичем, а тот, просияв – такие красавцы! – нарочито поскучнел, пожевал губами и наконец сказал голосом ворчливым и почти раздраженно:

– Велика радость быть рядовыми в двадцать-то лет!

– Колонновожатые – мозг армии! – по-солдатски грянул Василий, и граф, медленно подняв руку, прикрыл ухо.

– В русской армии мозги к эполетам не приложимы. Впрочем, и в других армиях – то же самое, разве что у Наполеона иначе. А ваш-то старший братец – туда же! Умом своим собирается облагодетельствовать вооруженные силы, не сообразив, что командиры вооруженных сил – выученики Аракчеева… – Махнул ручкою: – Переоблачайтесь, и к столу.