Царская карусель. Война с Кутузовым

Николай не смел говорить с Александром о Мише, но, Господи! – всякое шараханье лошадей могло быть перед ним. Перед ним! А без него жизнь превратится в укор, для забвения непозволительный.

Когда они все останавливались – определиться, осмотреться – тотчас обволакивало их всех безмолвье. Не тишина, а безмолвье, жуткое, ибо из этого безмолвья смотрел на каждого из них безглазый, бестелый вопрос: почему они избегли сего безмолвья?

Где-то у Курганной высоты, остановившись в очередной раз, услышали странные стоны.

Николай схватил Александра за руку. Кто-то из офицеров, из охотников сказал:

– Это кричит сова.

Откуда взялась сова после всего, что было здесь?

– Это – волк! – снова сказал офицер.

И все слушали очень далёкий, долгий, показавшийся нехорошим вопль зверя.

Должно быть, разбуженный волчьим воем, застонал человек. Всполошились, поискали, нашли. Мудрый Толь взял с собою доктора. Раненый оказался унтер-офицером, артиллеристом. Мундир обожжён, вместо руки месиво.

– Антонов огонь тут как тут! – определил доктор, осматривая рану при зажжённом факеле.

Раненого отнесли в ложбину, отпилили руку.

Объехали корпуса 1-й армии, собрали сведенья о потерях. На обратной дороге Александр Муравьев обратился к Толю за участием.

– Ранило брата. Ему пятнадцать. Разрешите отлучиться в Москву. Боюсь, сгорит от антонова огня.

– Езжайте, подпоручик! – разрешил Толь. – Нам всем скоро быть в Москве.

В Татаринове Александр обнял Николая и ускакал.

Муравьева 5-го Александр нашёл в доме отца. Слава Тебе, Богородица! Слава Тебе, Милующая!

Братец был в жару, в бреду. Послал за хирургом, за французом Жомаром.

Антонов огонь уже тронул кожу и мышцы ноги, но искусный хирург операцию сделал чудодейственную. Боли Миша испытывал жесточайшие, жар пожирал его. Тогда Муравьев 1-й пригласил профессора университета Матвея Яковлевича Myдрова и отправил с ним больного в Нижний Новгород, к отцу. Мишу, Муравьева 5-го, спасли. Хромоты не избежал.

Часы показывали половину второго ночи, когда Толь явился на доклад к Кутузову.

– По предварительному подсчёту, ваша светлость, 1-я армия потеряла более тридцати восьми тысяч. Убитыми – более девяти тысяч.

Сия была тайнейшая тайна русских войск.

– У нас остаётся шестьдесят тысяч. – Кутузов усадил Толя за свой стол. – Шестьдесят тысяч. Однако ж у неприятеля потери не меньше. Пусть у них убыль та же, что у нас. Значит, имеют те же шестьдесят, может быть, семьдесят тысяч. Но каков тыл у Наполеона?

Толь доложил:

– Корпус маршала Виктора стоит в Смоленске. Корпус в немалой части рассеян по занятым городам. Всего в корпусе до пятидесяти тысяч. В корпусе Ожеро не менее сорока тысяч. Ожеро оккупирует территорию между Вислой и Неманом. В Бобруйске дивизия Домбровского. В Вязьме или даже теперь в Гжатске – две дивизии, Луазона и Дюрютта. К сражению не успели. Но завтра-послезавтра будут. В обеих дивизиях около тридцати тысяч.

– А нас подкрепляют четырьмя тысячами.

– Французы потеряли более тридцати генералов, – сообщил Толь. – Казаки выкрали у французов офицера.

– Что у нас?

– Убито шесть генералов. Выбыло из строя по ранениям – двадцать три.

В счёте французских генералов, убитых, раненых, взятых в плен, Толь ошибался. Наполеон лишился сорока семи высших командиров. Среди них десятеро убиты, двое попали в плен.

Что же до потерь французской армии – Наполеон насчитал 6567 человек убитыми и 28 086 ранеными. Всего двадцать тысяч выбывших из французской армии насчитывают нынешние российские историки, из тех, что ненавидят Россию.

Считали потери и будут считать.

Ростопчин приводил цифру: 52 482 человека. Историки называют цифру 44 тысячи и 60 тысяч.

Счёт потерянной Наполеоном кавалерии более всего точен: шестнадцать тысяч. В чисто кавалерийских корпусах Мюрата, Монбрена, Груши, Латур-Мобура было двадцать три тысячи сабель. Были ещё кавалерийские дивизии в пехотных корпусах. У Даву – Жирардена, у Нея – Вельварта, у Евгения Богарне – Орнана, у Понятовского – Каминского. В дивизиях до полторы тысячи сабель. Историки приводят цифру – 57–58 процентов убыли.

Кутузов уже знал, чему быть завтра. И потом. Однако ж и он, цепляясь за чудо, подсчитывал, что осталось в резерве: 2-я конная рота донской артиллерии, 8-я и 44-я лёгкие роты. Малые потери понесли 1-я, 2-я, 3-я, 4-я и 32-я лёгкие роты, 7-я и 23-я батарейные артиллерийские, роты.

Михаил Илларионович долго держал в резерве гвардейский корпус Лаврова. Но пришлось и гвардейцам потрудиться на Бородинском поле. Из тринадцати тысяч три тысячи полегло.

Казаки Платова да уланы Уварова имели убыль совсем небольшую. Важно было знать, что у Наполеона в резерве. Из допросов пленных явствовало: в сражении не участвовала только Старая гвардия: дивизия генерала Кюриаля – 6120 человек при 32 орудиях – и гвардейская кавалерия маршала Бессьера – 4361 человек и 12 орудий.

Молодая гвардия – дивизии Клапареда и Роге в деле были, вестимо – потери имеют. В обеих этих дивизиях насчитывалось перед боями 6914 человек.

Так или иначе выходило: свежих войск у Наполеона тысяч десять.