Царская любовь

Сын Булата опустился на колени и склонил голову в молитве. Бек-Булат последовал его примеру. А вслед за ними – и вся остальная татарская свита…

Но если крымские беглецы уже нашли, что искали – боярину Годунову надлежало спешить. С рассветом восьмого сентября он ступил на палубу ушкуя. Корабельщики отвязали причальные канаты, выпростали весла – и судно покатилось вниз по течению к Нерли, и дальше по ней – к Клязьме, Оке и уж потом, вверх по течению – к Москва-реке и в саму Москву. Первого октября постельничий наконец-то сошел на берег, обогнул Китай-город округ стены, за час добрался до Мясницкого холма и постучал в знакомые ворота.

Долгое время внутри было тихо. Потом калитка отворилась.

– Ди-има-а-а!!! – Агриппина стремглав сбежала с крыльца, метнулась через двор и повисла у него на шее. – Вернулся, любый мой! Наконец-то вернулся!

5 октября 1560 года Москва, подворье бояр Годуновых

Оказывается, медовый месяц может случиться дважды.

После нескольких лет разлуки Дмитрий никак не мог насытиться близостью с женой – ее ласками, поцелуями, прикосновениями к бархатной коже, ее голосом, волосами, стонами и смехом. Вот и сейчас: Агриппина, обнаженная, шла к двери, а боярин любовался ее широкими бедрами, мягкими движениями, россыпью волос на плечах и спине – и в мужчине снова нарастало жгучее желание…

Словно специально поддразнивая, супруга накинула на плечи цветастый самаркандский халат только перед дверью, вышла наружу. Вскоре створка распахнулась, мальчик в зеленой атласной рубашке и полотняных штанах занес корзинку, быстро расставил на стол немудреную снедь: кувшин с широким горлышком, моченые яблоки и соленые огурцы, миску кураги, миску орехов, лоток с чем-то мясным – судя по запаху, жаркого. То ли заячьи почки, то ли лебединая печень, то ли просто протомившиеся несколько часов в печи куропатки.

Слуга молча исчез, а вернувшаяся Агриппина скинула халат, полюбовалась угощением, выбрала себе яблоко, откушала, потом еще одно, пальцами добыла в лотке кусок мяса, дошла с ним к мужу, положила супругу в рот, позволила дочиста облизать пальцы, поцеловала в губы и прошептала:

– Я велела приготовить твою ферязь и нарядный пояс. Как ни хорошо с тобой, суженый мой ряженый, но если ты не появишься на службе, то вполне можешь потерять место. Князь Иван Плетень, знамо, записал в разряде, что по важным делам государевым ты отослан. Однако же ныне невесть кто в свите царевича Юрия заправляет, и даже до меня слухи недобрые стали доходить.

– Нешто Иван Михайлович не справляется? – притянул и опрокинул жену на перину Дмитрий, навис сверху. – Не может такого случиться!

– Разве ты не ведаешь, Дима? – сползла улыбка с лица Агриппины, и она удержала супруга над собой. – Твой добрый покровитель, князь Иван Шуйский, еще полтора года назад скончался…

– О-о-о, проклятье! – Нега моментально слетела с боярина. Он отпустил жену, поднялся, дошел до стола. Схватив кувшин, жадно стал пить через край дорогое фряжское вино, не ощущая его вкуса.

– Прости, милый… Я полагала, сие известие дошло до всех… – Женщина тоже поднялась, подошла сзади, обняла за плечи, прижавшись теплым мягким телом к его спине. – Я знаю, ты его очень любил.

– Прямо отец родной, – сухо согласился Дмитрий Годунов.

Думал боярин, понятно, совсем о другом.

Сейчас, прямо в эти самые дни и часы, в Суздале находится старший брат государя Ивана Васильевича, ожидающий своего возведения на престол. О сем не знает никто, кроме него, постельничего Дмитрия Годунова. И привез наследника тоже он, Дмитрий – сам, своею волей через все дозоры порубежные проведя. Выходит, так теперь складывалось, что именно он, Дмитрий Годунов, во главе заговора по низложению царя оказался?! Главный крамольник! От неприятного предчувствия топора у боярина так жутко зачесалась шея, что он повел из стороны в сторону подбородком.

– Не печалься так, милый! – поцеловала его в спину супруга. – Прямо сердце кровью обливается, на тебя глядючи.

«А ведь ее тоже казнят! – вдруг подумалось Годунову. – За такие деяния не токмо виновного, всю семью изменников запросто в проруби утопят!»

Он повернулся, запустил пальцы в волосы Агриппины, стал целовать ее носик, ее щеки, глаза.

– Недоброе что-то? – моментально ощутила его чувства жена.

– Я очень тебя люблю, душа моя, – прошептал Дмитрий. – Без тебя мне жизни нет.

* * *

– Я очень тебя люблю, душа моя. Без тебя мне жизни нет, – точно такие же слова, тоже жене и в эти же самые минуты прошептал Иван Васильевич, держа в ладонях еле теплую руку своей ненаглядной Анастасии.

– Как хорошо с тобою рядом, любый мой, – слабым шепотом ответила лежащая в постели маленькая худенькая женщина с белыми от слабости губами. – Какая хорошая была у меня жизнь… Все мечты исполнились…

– Нет, нет, Настенька, мечтай! – взмолился царь. – Мы и новые исполним!

– Устала я очень, Ваня… – вздохнула царица. – Дозволь немного поспать.

– Спи, душа моя, спи… – согласно кивнул Иоанн.

Женщина опустила веки.