Царская немилость (СИ)

— Ну, сама Матушка Государыня на них в карты играла. Сто раз в руках этот рубль держала.

— Да разве можно мне такую ценность, — бухнулся в ноги цыганистый Тихон.

— Нужно. Ладно. Тут всё в порядке, показывай, как новичков устроили.

Добрый день, уважаемые читатели.

Кому вдруг понравился мой новый опус, можете нажать на сердечко, ну, а кому совсем понравился, могут и на награду нажать. Заранее благодарен

Шопперт Андрей

Глава 8

Событие двадцать второе

У духовных овец в общине, как у мирских на пастбище, главное — это шерсть.

Георг Кристоф Лихтенберг

Поп был фигурой колоритной. В карикатурах их большевики пузатыми рисуют. Более того, Брехт в будущем тоже видел православных священников. Парадокс, но большинство из них были пузатыми. Остальные тоже не мелкие и упитанные. Понятно, что их в семинарии учат правильной диете, чтобы пузо было. Куда попу без пуза. Не, не, это не от того, что они деньги, что щупленькие старушки нищие им несут, проедают, это просто они заветы учителей в жизнь воплощают. Опять же, напекут просфор этих, а их не придут поглощать паствы, вот и приходиться телом христовым давиться, не свиньям же тело господа бога нашего скармливать.

Этот поп был тщедушен. Он, мать его, тридцать кило весил. При этом был росту под метр семьдесят. Борода зато была с чужого плеча. Взяли от того здоровущего пузатого попа и приживили. Бородищщщща. Волнами на грудь петушиннннннную спускающаяся.

— Правильно ли понял я вас, Ваше сиятельство, вы детишек христианских грамоте учить хотите.

— Чего же грамоте-то. Азбуке и цифири. Слову опять божьему.

— Латинянству!!! — задиристый. Граф в четыре раза тяжелее, а вот наскакивает.

— Давайте, отец Ираклий, перезагрузку устроим. — Пётр Христианович полчаса бился уже с этим подвижником. Ну, в смысле никак не мог его на богоугодное дело подвинуть. А — подвигнуть. Или Сподвигнуть? Велик могуча руска языка.

— Перезагрузку? — попик огляделся. Видимо искал машину с углём, которую нужно разгрузить.

— Последний раз. Я строю школу в деревеньке у себя, вы там учите детей слову божьему, Ветхий завет читаете. Про Соломонов с царицами Савскими и несавскими. Про Вуходоносора. А Хавронья — девка моя дворовая, их учит буквицам и цифрицам. Потом писать и читать и:

Буквы разные писать

Тонким пёрышком в тетрадь

Учат в школе, учат в школе,

Учат в школе.

Вычитать и умножать,

Малышей не обижать

Учат в школе, учат в школе,

Учат в школе.

Попик глаза выпучил, наблюдая, как граф песню поёт.

— Согласны, отец Ираклий? — тормошнул застывшего священнослужителя Витгенштейн.

— Слово божие я нести буду.

— Бинго. А я вам по рублю на закупку свечей буду жертвовать в месяц.

— А зачем крестьянских детишек грамоте учить? — отодвинулся Ираклий. Имя какое-то грузинское, но судя по носу курносому, и рязанской роже, не настоящий он Ираклий. Подложный.

— Чтобы они смогли библию прочесть и сами и родственникам своим.

— Так я зачту. Я-то лучше зачту, объясню ещё. Если надоть, — «вздыбился» святой отец.

— То есть, мне так епископу Симеону в Первопрестольной и сказать, что вы отказываетесь учить детей слову божьему. Интересссссный разговор у нас с ним получится. Я ему …

— Что вы, Ваше сиятельство, никогда я не отказывался, я просто понять сверхзадачу хочу. До сути докопаться. — Не, не теми слова отец Ираклий ответил.

— Что вы, Ваша сиятельство, я просто хочу сдеять, как лучше. По заповеданному.

— Договорились, значит?

— Крыша на церкви прохудилась, несколько досок бы заменить, али лист медный…

— Мне нравится ваш подход, отец Ираклий. Крышу починим.

— Молиться я за тебя буду, сын мой, хоть ты и латинянин.

— Я протестантский латинянин. Протестую против латинян проклятых.

— Всё равно молиться буду.

Перед этим святым деянием Пётр Христианович долго ходил по комнатам замка графского и планы покорения Империи разрабатывал. Автомат Калашникова сделать, подводную лодку. Самолёт с вертолётом. Ну, хоть пулю Минье. Ничего не придумывалось. И если честно, то и не верил он уже в прогрессорство индивидуальное. Вон бился, бился в прошлый раз. Даже войну Вторую мировую раньше начал. И чего? Вообще ничего не поменял. Попыхтит история, покряхтит и снова по накатанному пути ползёт. Да и чего от хорошего к лучшему шарахаться. Наполеона и так побьют. Тяжело, до Москвы допустят. И именно потому — эта победа ценна. Если он поставит на границе полк вооружённый «Катюшами» и автоматами и похоронит поход вместе с «походчиком» главным в первый день войны, то нечем потомкам гордиться будет. Не будет героев, кумиров, патриотического подъёма страны. Все потонет в серых буднях. Не пользу лёгкая победа над Наполеоном принесёт, а вред. И очень серьёзный вред.