Царская свара

Откуда такое пренебрежение жизнью того, чья виновность только в рождении. Ведь Елизавета Петровна могла приказать его убить, но этого не сделала, а Екатерина Алексеевна спокойно расправилась с двумя императорами. По сути, направила руку убийц и сама организовала эти преступления. Но что же — это стоит прощать только на том основании, что она есть женщина?! А ведь мушкетеры казнили миледи за ее номера с ядами, и вообще — как можно прощать таких убийц?! Взялась за кинжал, наняла убийц — отвечай по полной программе!

— А тут все просто — борьба за трон самая кровавая! Тот, кто не хочет проливать кровь конкурентов и врагов, будет сам убит. Так что берите, батенька топор, фигурально выражаясь, и отделяйте дурные головы от здоровых. Эх-ма, никогда не желал власти и тут такое свалилось, что уписаться можно. Но надо держаться!

Никритин взял в руки листок бумаги и принялся перечитывать письмо фельдмаршала, стараясь в нем уловить потаенные мысли, те, что он мог пропустить в первый раз. Когда полчаса тому назад проснулся и ему тут же вручили депешу от Миниха.

«Государь Иоанн Антонович! Припадаю к твоим ногам своей седою головой и умоляю прислушаться к моим словам — прости уж старика за велеречивость. Ты наша единственная надежда и опора, и не след тебе свою жизнь подвергать ненужной опасности — ты свою храбрость безумную показал при шлиссельбургской осаде.

А потому пока от ран своих тяжких не излечишься, не след тебе к войскам отбывать. Мы сами с супостатами справимся, и кровь проливать неразумных не будем — нельзя твое царствование с нее начинать. Так что повеление твое я исполню в точности.

Отправляю генерал-майора Корфа — будет твоим кабинет-секретарем, пока ты на ком другом выбор свой не остановишь. Он тебе предан до глубины души и во всех делах будет помощником.

Фурьеров с депешами буду отправлять каждый час. А войска вашего величества молятся за выздоровления царя православного, и готовы растерзать его врагов. Силы наши с каждым часом увеличиваются — от Новой Ладоги три роты инфантерии подошли и эскадрон драгун. И також много солдат гарнизонных, пеших и конных, от неприятеля перебежали, каждый час подходят по одному али группами, сикурс делая.

Остаюсь вашего императорского величества самым преданным слугою, припадаю к ногам твоим с послушанием, внемли моим мольбам, фельдмаршал Христофор Миних»

— Круто старик этим самоуничижением меня отделал, и на «храбрость безумную» попенял так, что она идиотизмом выглядит. И носом потыкал в места разные, чтоб запашок уловил. Качественно так попенял, и придраться ни к чему — сам виноват!

Иван Антонович махнул десницей от огорчения и присел на кровать. И вернулся к старым мыслям о дворянстве российском, что сейчас вершило судьбу его, определяя — достоин он дальше царствовать, или нет. Потому это сословие сейчас вершит всеми делами государства, и его мнение следует учитывать в первую очередь, когда реформами придется заняться.

«Дворянства сейчас тысяч четыреста, не больше. Где-то два процента, не больше — потому что мужики просто не выдержат большого количества господ. Это в Польше каждый десятый шляхтич и пан, даже если у него ветхие штаны в заплатках. Вот эта орда горлопанов и погубит Речь Посполитую вскорости — не пройдет и тридцати лет, и грянут второй и третий «разделы». А первый вообще через восемь лет должен произойти!