Царский изгнанник

   — Вот, Варвара, — продолжал князь Василий Васильевич, показывая на лежащие на столе три мешка, — вот тебе шестьсот червонцев на обзаведение. О приданом княгиня Марфа Максимовна сама позаботится. Этого она никому не уступит; тебе дарить мы можем, Варвара, не ты вылечила нашу Елену, а вот матушка твоя... Посмотри, Варвара, как твоя матушка остолбенела... Да не благодари же, Агафья Петровна, поверь, что бы мы ни сделали для твоего семейства, всё-таки же мы у тебя останемся в долгу... А не говорила тебе княгинюшка о своей новой просьбе? Не откажи ей, Агафья Петровна.

   — Батюшка князь! Всё, что прикажешь, исполню, — отвечала Агафья, — хоть в няньки к Алёнушке пойду. Теперь семья обеспечена...

   — Не в няньки приглашаем мы тебя, Агафья Петровна, — отвечал князь Василий Васильевич, — а вот в чём княгинюшкина и моя просьба: ты знаешь, мы через двенадцать дней едем, вещей всех из дому не заберёшь; так помоги нам сложить их вот в этих трёх комнатах, то есть здесь в кабинете, в столовой да в гостиной, и в отсутствие нашем присмотри за вещами. В эти три комнаты не пускай без нас никого, они пусть так и считаются нашими; может, не мне, так сыновьям моим или внучатам придётся побывать здесь... А остальные все комнаты займи со своим семейством, свадьбу здесь сыграй, и молодые пусть поселятся здесь же, вместе с тобой.

   — Где нам, батюшка князь, в таких хоромах селиться! За домом и за добром вашим, изволь, присмотрю, а жить в нём...

   — Вот и не дело, Агафья Петровна, — сказала Марфочка, — ты сейчас сама сказала: «Что прикажет дедушка, то и исполню», а теперь говоришь: «Нельзя...»

   — Нельзя и есть, княгинюшка, — отвечала Агафья, — коль мы поселимся здесь, так ребята мои так те хоромы отделают, что в неделю не узнаешь их.

   — А разве лучше будет, — сказала Марфочка, — если все вещи наши переломают или растаскают? Или ты, может быть, намерена караулить их издали, за две версты? Или стрражу, может быть, приставишь к нашему дому? Видишь ли, Агафья Петровна, что как ты себе ни отговаривайся, а не минуешь сделать по-нашему. Ведь соглашалась ты сейчас же идти в няньки к Елене. Отчего г же не поступить тебе домоправительницей к дедушке?

Сметливая Агафья очень хорошо понимала, что, нимало не стесняя семейства князя Василия Васильевича, которому переселение её в его дом оказывало даже некоторым образом услугу, она, кроме тёплого, просторного и удобного помещения, приобретёт для себя и для своего семейства много других неминуемых при этом переселении и ничуть не убыточных для князя Василия Васильевича выгод. В её положении, хотя и очень понравившемся сделанным Варваре подарком, отказываться от этих удобств и выгод казалось ей глупо; согласиться же на них, хоть немножко не поспорив, казалось ей неприлично. Поэтому, сделав ещё два-три возражения, легко опровергнутые Марфочкой, она вдруг приняла весёлый вид и покорилась воле батюшки князя.

   — И впрямь, — сказала она, — чего я лукавлю? Чего прекословлю? Уж больно хорошо здесь нам будет! Дьячок мой ряхнётся от радости: не думали не гадали мы жить когда-нибудь в таком дворце! Далеконько от церкви немножко, ну на то лошадь есть!

Решено было для семейства дьячка оставить на княжеской конюшне пару лошадей и несколько саней, телег и кибиток, которые забирать с собой в Москву не было никакой причины. На содержание лошадей и на отопление и освещение дома назначено было выдавать Агафье по червонцу в день.

   — Видишь ли, Агафьюшка, — сказал князь Василий Васильевич, — что всё это делается вовсе не с тем, чтобы заплатить тебе за твои попечения о моей правнучке. Какой управитель мог бы обойтись мне дешевле червонца в день? А уж, верно, никакой не успокоил бы нас так, как ты успокоишь: оставляя дом на твои руки, мы уверены, что если возвратимся в него, то всё найдём в порядке... Итак, нынче же начинай исподволь переноситься... а сыновей своих снаряжай в дальний путь; годика через три-четыре не узнаешь их, коль приедут... княгинюшка их очень полюбила, значит, в них прок будет.

   — Да, батюшка князь, Ванька мой парень хоть куда, да и Захарка ничего, только вели подучить их да вели им, когда выучатся, почаще присылать грамотки матери...

Неделю спустя князь Василий Васильевич, только что оправившийся от недуга, который продержал его три дня в постели и который чуть было не заставил его отложить сборы в дорогу до летнего пути, ходил по кабинету, перебирая свои бумаги, укладывая иные из них в портфели и бросая другие в топящийся камин. Княгиня Марфа, тоже очень занятая укладкой, часто, однако, оставляла свои чемоданы и приходила к деду.

   — Дайте я вам помогу, дедушка, — говорила она, — право, я ничего не перепутаю. Вы садитесь вот здесь, в кресло, а я буду вас спрашивать, что куда класть, ручаюсь вам, что ни одной бумажки не забуду... Голове получше, дедушка? Уж как мы боялись все эти дни!

   — Получше, — отвечал князь Василий Васильевич, — не следовало мне ездить к обедне в воскресенье; эта внезапная оттепель никогда не сходит мне с рук: о сю пору не могу согреться...