Царский зять (3)

«А вот если мы победим, князь, то уже шалишь — фокус не пройдет. За год настолько упрочим свое положение, что голыми руками уже не возьмут. Потому что собственные корабли на Дону построим — два уже в Керчь приплыли, а следующей весной через донское гирло еще полдесятка проведем. И так каждый год будет — а возами от Константинополя до Очакова по суше турки много не привезут.

Нет, кое-что доставят, конечно, но уже не для стотысячной армии, а для крепостных гарнизонов по побережью, никак не больше. Да и не факт, что такая кормежка с чайной ложечки, позволит османам их удержать, если мы блокируем их с моря.

Взять Очаков нужно любой ценой — он османам и ногайцам в горле костью станет. И на левобережье Днепра они не пойдут — тут крепостицы их рассыпаны, что запорожским казакам выход в Черное море перекрывали, хорошая защита от налетов на «чайках». Возьмем их с Очаковым, перекроем днепровский и бугский лиманы — и можно никаких татарских набегов уже не опасаться, жизнь пойдет мирная.

А это главное!

Можно будет огромный регион спокойно заселять переселенцами и беглыми, развивать всячески промышленность. А если через Тавриду в Крым канал провести из Днепра для орошения земель, то настоящий экономический бум начнется. В достатке угля и железа, и на орала хватит, и на мечи — фигурально выражаясь без матов. Нам удалось только два металлургических завода поставить с домнами — по пятьдесят тысяч пудов каждый. А ведь выплавку железа и чугуна и до ста тысяч довести можно без особого напряжения. Однако металла нужно в раз десять больше — Москва все излишки с радостью купит. Тогда железную дорогу надо строить, пусть в виде конки, а потом и за паровозы взяться…

Тьфу!

Тебя куда понесло, паря, в мыслях легкость необыкновенная случилась?! Война идет!»

Юрий вырвался из размышлений, поймал внимательный взгляд князя Голицына, и усмехнулся:

— Нам нужна только победа, Василий Васильевич!

.

Глава 5

— Повелеваю замолчать! Я говорю не только от своего имени, но от имени своего державного брата Федора Алексеевича, великого московского государя! Вот его собственноручная грамота!

Юрий Львович поднял развернутый лист бумаги с висящей печатью, и с яростью во взоре внимательно посмотрел на собравшихся в большом княжеском шатре воевод и генералов московского войска, общим числом в добрые три десятка. Да еще с десяток казацких старшин, столь же пышно разодетых. Среди этой натуральной павлиньей толпы выделялись форменными зелеными мундирами с дюжину «новорусских» генералов и полковников, стоявших плотной группой чуть в стороне.

«Словно остаток лета среди разноцветной листвы наступившей осени, хотя сейчас только июнь на дворе. Ну и сборище здешних мажоров, как не крути — каждый кичится своим богатством друг перед другом, древность рода золотым одеянием подчеркивая.

Тупые головы, хорошо, что если не с куриными мозгами!

Топор палача плачет по ним — пользу принесут немногие, токмо вред один от такого воинства!»

Своим местничеством и спесью родовитые бояре Москву не раз до цугундера доводили. И сейчас Юрий с трудом унял начавшуюся склоку — кому и где по знатности в шатре стоять положено.

«Шантрапа подзаборная — писюнами меряться решили, когда враг уже поблизости от них!»

От разноцветья одежды и сверкания доспехов рябило в глазах, словно на радужном карнавале, который довелось разок увидеть в том времени. А ведь такая картина говорила о многом — если военачальники столь пестро одеты, как расфуфыренные птицы в брачный период, то о действительно регулярной армии речи быть не может по определению. Все московское воинство, несмотря на свою внушительную численность, не более чем скверно обученное ополчение с зачатками профессионализма, если брать в расчет немногие полки «иноземного строя».

— Господа генералы и воеводы, — на последнем слове у Юрия непроизвольно прорвалось уже нескрываемое ехидство. — Через пять часов, ближе к вечеру, мы начнем баталию, не дожидаясь пока османы начнут устраивать свой лагерь. Атаковать их будем на марше и начнем бить по частям! Крепко ударим сжатым кулаком!

Юрий посмотрел на «воевод» — те растерянно переглядывались. И понять их можно — непривычны московские полководцы к наступлению, предпочитая действовать от обороны, и предпринимая лишь контратаки и вылазки, бились скопом.

А тут наступать прикажите?! Но как?!

Немой вопрос застыл в глазах почти у всех — многие бояре в растерянности стали переминаться с ноги на ногу. Юрий тем же решительным голосом продолжил говорить:

— В сражение пойдут все три бригады «новорусских» стрельцов первым эшелоном, каждая будет действовать супротив одной из османских колонн. Вначале опрокинем татар и ногайцев, идти быстро на конницу, вести по ней стрельбу из винтовок и штуцеров. Полковым единорогам в промежутках стоять меж батальонных каре — стрелять исключительно шрапнелью. Если всадники пойдут в атаку — орудиям переходить на картечь…

— Это безумие…

— Молчать! Кто посмел перебить царя?!