Царский зять (3)

В узкой ладошке Федор Алексеевич сжимал богато вышитый платок и золотое кольцо — их он должен был передать выбранной невесте. И сейчас он пристально смотрел в глаза Агафьи — та вскинула подбородок, ее глаза блеснули — «я такая и есть, государь!»

— Возьми, — царь протянул плат с кольцом, и по палате пронесся дружный выдох — выбор был сделан…

— Выдать девицам сим государева жалование в сто и один рубль, два алтына с копейкой и деньгой. В счет подарки пожаловать каждой, а именно — сорок аршин атласов, семь десятков аршин объярей, да камок сто аршин и восемь десятков. Да…

— Хорошо, боярин, незачем мне дальше слушать. Девицам обид не чинить — им и так плохо, что я не выбрал…

— Так не магометане, чай, великий государь, — Языков склонился в поклоне, — нам токмо одна жена положена. А девицы замуж все скоро выйдут, за женихов знатных. Они ведь «царскими невестами» побывали. Честь великая даже для бояр — такую девицу в супруги взять!

— Хорошо, Иван, иди с указом. Я один побуду!

Стоило Языкову выйти, как на строгое лицо молодого царя наползла улыбка — Федор был влюблен, его тоже полюбили, а потому душу распирало от ликующего счастья…

Глава 8

— Иван Дмитриевич, не помню, кто сказал, но мысль звучит так — «умеешь считать до десяти, остановись на пяти».

— Ты это к чему, государь?

— Не стоит играть на руку полякам и переходить армией Буг. За турками сейчас Подолье, ляхам его отбивать придется рано или поздно. Зачем нам за них дело свершать?! А вот народ из тех краев увести нужно, да числом побольше. На нашей стороне реки поселить — землицы с избытком.

— Потому ты и приказал укрепленные слободы строить? Как от Донца до моря Азовского?

— Так оно и есть. Но нам с тобой сегодня главное сделать надо, что на долгие годы судьбу войска Запорожского Низового определить должно. Ты понимаешь, о чем речь пойти может.

— Разумею, — на старческих губах кошевого атамана появилась улыбка. — Задумал Сечь упразднять?

— Пока нет, прямо тебе скажу. Хотя твоя вольница под боком, как чирей на ягодице — и ходить мешает, и выдавливать толку нет, ибо не созрел еще нарыв. К тому же польза от вас имеется не малая. Да на того же Самойловича влиять, и вроде разграничения служите между мной и Гетманщиной и Слобожанщиной. Тут иное, атаман, совершить надобно.

— И что ты удумал, государь?

— От Чертомлыка до владений османских далековато сейчас выходит, а Крымского ханства уже не существует — упразднено оно нашими общими усилиями. Казакам твоим из Сечи в походы на магометан ходить теперь далече — а жить ведь на что-то надо?! Жито вы не сеете, охотой и рыбалкой не прокормить скопище казацкое, за добычей ходить надобно. А до моря Черного далековато выходит.

— Надумал для Сечи иное место выделить, государь? Поближе к нашим ворогам?

— Так оно есть, Иван Дмитриевич. В устье Днепра места хорошие имеются, да крепость Очаков я вам отдам, и фортецию Кинбурн, что на косе османами поставлена. Тем самым вход в Днепровский лиман с двух сторон перекрыт будет надежно.

— Хитро задумано, — атаман потеребил пальцем седой ус. — Вот только одно я тебя прямо скажу, государь. Казацкой кровушки много прольется — турки ведь не отступятся.

— Так и мои стрельцы за вашими спинами отсиживаться не будут, из котлов кашу лопая. В крепостные гарнизоны пойдут, да линию Буга держать надобно — туда зимовых казаков переселю. Народ вы привычный на краю Дикого поля жить — вот и ограждайте рубежи. А жалование положу больше московского, оружием и справой полностью обеспечу.

— Не знаю, государь, как уговорить казаков с мест обжитых съехать. На круге вопрос решать нужно, многие не согласны с переселением будут. Заматня начаться может, хотя после побед недавних запорожцы имя твое почитают, ваше величество.

— Ни Москва, ни ляхи с Правобережья, ни я сам никогда не примиримся, если вы с Чертомлыка походы во все стороны устраивать будете. Твои запорожцы пойдут, им ведь пить-есть, да и одеваться надобно. Пойми, Иван Дмитриевич — вольница под боком никому не нужна, опасна она непредсказуемостью. Я ведь знаю какие разговоры ходят.

Юрий остановился, внимательно посмотрел на хмурого атамана. Он его прекрасно понимал — старый привычный мир уходил в прошлое, а новое всегда страшит, ибо не изведано еще.

— Вот я и предлагаю вариант этот, пойми Иван Дмитриевич, иного просто нет. А кто захочет из казаков на старом месте остаться — в реестр перейти должен. Налог не деньгами тогда платить будут, как селяне, али ремесленники и другие мои подданные. Службой и кровью брать стану — но так за все хорошее и спокойное платить надобно. Хлеб казаки, наконец, сеять начнут для прокорма, коней содержать за собственный кошт для царской службы — а кому сейчас легко?!

— Это верно, государь, сейчас всем тяжко живется, только не у тебя — народ каждый год тысячами уходит на юг со всех мест.