Царский зять (3)

— Нас разобьют также быстро, как османов. Ох, нехороший сосед у нас появился под боком — я сделал ошибку, когда помог ему свинцом и порохом.

— Но ведь он ослабил турок, а это позволило нам укрепиться на севере Подолии, мой король.

— Царь Юрий слишком укрепился, Игнаций. Но кто же знал, что изгой за два года сокрушит Крымское ханство, захватит его почти целиком, и трижды, как бы походя, нанесет поражение туркам. Скверно! Да, что он велел тебе передать?!

— Предложил встретиться с войском вашего величества на пограничной реке Кодыме, у Юзефграда. Правда, почему-то произнес вначале Балта, именуя место непонятным для меня словом. Потом готский король усмехнулся, сказал, что к зиме османов от моря до Кодымы уже не будет, если ваши величества объединят усилия.

— Издевку бросил, схизматик, — Ян Собеский чуть не вспылил, лицо покрылось багровыми пятнами. Большую часть подольских земель захватили турки в прошлой войне, их потерю все поляки переживали особенно остро. Слишком неудачной оказалась война — вначале жуткий разгром, потом турок оттеснили и снова потерпели поражение. Перемирие затянулось — в Варшаве прекрасно понимали, что требуются союзники, так как снова воевать с турками один на один было страшновато. А идти на соглашение с московитами или Новой Русью не хотелось.

— Московиты за помощь просили отдать им все Правобережье, а что потребует от нас готский король?! Половину Подолии?! Или вернуть ему Червонную Русь, на которую этот изгой давно потерял все права?!

— Не думаю, мой повелитель — какой бы не был хороший аппетит у готского короля, но таким куском он быстро подавится. А претензии на Червонную Русь для него предмет торга — он не сумасшедший!

Поплавский внимательно посмотрел на короля — Собеский задумался, продолжая расхаживать по комнате.

— Царь Юрий предлагает вам союз, мой король. Пока только на словах. Он занимает владения крымского ханства между южным Бугом и Днестром, а ваше величество отберет у османов весь Подольский эялет. Дело в том, что князь Голицын увел большую часть своего войска в Чигирин и Киев. Возможно, отведет их на Белгород, но что будет, если решит воспользоваться моментом и пойдет на наше Правобережье.

— Не думаю, Игнаций — московиты просто устали от войны с турками, их казна пуста. Впрочем, и у нас она тощая, как вымя у козы. И учти — этот потомок базилевсов коварен как Аттила, да женат на московской царевне. Однако союз между нами возможен, если он удовольствуется только владениями крымского ханства. Откажется от посягательств на Червонную Русь в своем титуле, и не будет посягать на наши исконные земли, будь то Подолье, или Правобережную Гетманщину.

— Не станет, мой король. Он ввязался в войну с турками, единственный сильный союзник оставил его, небольшой отряд не в счет. Кто у него остался?! Только гетман Самойлович и запорожцы. Но боспорский царь удачлив, он пока побеждает — а у вашего величества появился отличный шанс вернуть всю Подолию обратно. Турки полностью разбиты на Днепре, визирь убит. Другого удачного момента ждать придется долго, мой король — может быть, следует вступить в союз с Готией?!

— Хорошо, — после долгой паузы отозвался король. — Я напишу боспорскому царю письмо — ты немедленно его отвезешь. С тобой пойдет гусарская хоругвь. А я двину войска, что уже собраны, и лишь потом объявим Посполитое рушение. Война с османами всколыхнет всю Польшу, что давно жаждет реванша…

Глава 9

— Видишь ли, Григорий Иванович, сейчас вокруг меня русские люди — все они себя считают таковыми, несмотря на различие в говоре. Причем, с кем бы я здесь не встретился — с выходцем из польской Волыни или Галичины, с московитом или слобожанином, литвином из-под Орши или киевлянином. Все они считают себя именно русскими, так воспринимают свое происхождение. Причем не только православные люди, но даже греко-католики из Львова — они все русские!

Юрий отпил из бокала кислого вина, прислушался — канонада стала заметно громче, послышался грохот осадных единорогов. Хорошо, что ветер переменился, и в шатре уже не стоял непередаваемый запах гари и вони от обугленной человеческой вони.

Осада Бендер шла вторую неделю, но сегодня с утра, подготовив за несколько дней позиции для трех десятков пудовых и полупудовых единорогов, начался ожесточенный обстрел крепости зажигательными снарядами, бомбами и шрапнелью. Падавшая с неба картечь не позволяла горожанам и аскерам тушить то тут, то там возникающие пожары, и, судя по запаху и дыму, к вечеру город на берегу Днестра должен был превратиться в огромный погребальный костер.

«Что же — они сами сделали свой выбор, отказавшись от сдачи. Придется дать жестокий, но необходимый урок — выбор между жизнью и смертью ими выбран по доброй воле, а я обязан сдержать слово. Зато потом османы станут аккуратно относится к сказанному и никогда более не будут убивать посланных к ним на переговоры.

Эх, сколько же я смертей уже взял на свою душу, и сколько мне еще придется их взять?!»