Царский зять (3)

Турецкие войска были накрыты шквальным огнем — гранатами накрывались позиции вражеской артиллерии, шрапнелью осыпалась пехота. Стреляли относительно точно — в германских землях были закуплены несколько сотен подзорных труб, распределенных по батареям и частью выданных пехотным командирам. Так что, какая-никакая, корректировка имелась, и принесла огромную пользу.

Османы массированного обстрела не выдержали, стали отступать в беспорядке, который с каждым шагом назад начинал приобретать характер панического бегства перед пошедшими в атаку стрельцами. Сражения как такового уже не было — началось неутомимое преследование убегающего во всю прыть врага.

Надо отдать противнику должное — бежали далеко не все турки, многие ожесточенно сопротивлялись, сплачиваясь вокруг не потерявших хладнокровие и мужество пашей. Такие «островки» сопротивления расстреливались картечью из конных единорогов, уцелевших добивала подошедшая пехота. И наступление продолжалось дальше, не останавливаясь.

Большую роль сыграла вовремя брошенная Юрием в бой русская кавалерия, когда надлом турецкого воинства уже чувствовался. «Крылатые гусары», сверкая латами, вломились в ряды отступавших турок и усугубили сумятицу у басурман. Конечно, османы пытались дать бой, но две тысячи облаченных в панцири и латы всадников страшная сила, все сметающая на своем пути. Малороссийские казаки опрокинули правый фланг неприятеля, состоящий из татар, обратив вековых врагов в паническое бегство.

Сражение шло на левом берегу Прута, однако на правом драгуны, донцы, уланы, вместе с башкирами и калмыками, переправившись через реку, рассеяли ногайцев. И стали стремительно продвигаться вперед, с налета захватив неприятельский лагерь с мостами — переправа оказалась в руках русских, путь отступления для бегущего противника был отрезан. И вскоре сражение превратилось в бойню…

— Башкиры наши лютуют, страсть прямо-таки, государь. Ногайцев режут без всякой жалости, а вроде им единоверцы.

— Там счеты какие то старые, вроде как родовые обиды, я не разобрался толком. Потому и попросил у царя Федора именно их — когда у воинов сильный стимул имеется, то воевать будут до конца.

— Потому улан Мехмета мурзы на крымчаков кинул?! Там вообще на поле смерть бурлила — бились изо всех сил.

— Ага, я же говорю стимул у них и кровная месть. А калмыки вообще правоверных в плен не берут. Ногайцы от Кубани на Волгу ушли, договорились о свободном проходе — а на них вероломно напали. Мужчин вырезали, женщин и детей в рабов обратили, многих продали, а стада присвоили. Так что подобные стимулы великая вещь, Григорий Иванович. Теперь они с нами одной веревочкой крепко связаны, и рано или поздно к державе добровольно и с охотой присоединятся.

Юрий медленно ехал рядом со Смальцем, не без любопытства рассматривая окрестности, усыпанные телами турок. Там шел увлекательный процесс сбора трофеев — централизованный, а потому к мародерству не имевший никакого отношения. Поверженный противник освобождался от всего нужного победителям имущества. Затем тела складывали у рвов, что старательно копали пленные, посматривали с нескрываемым в глазах страхом на охранявших их караульных.

Потери русской армии были на удивление маленькие — если судить по недавней сводке, составленной по вечерним донесениям, то примерно полторы тысячи погибших и около пяти раненных воинов, то есть четыре процента от общей численности. Совершенно мизерная убыль — перед сражением он предполагал, что объединенная армия потеряет треть, в лучшем случае четверть от ее состава.

Зато османская армия растаяла подобно снегу, брошенному на раскаленную плиту. Около сорока тысяч побито, еще тысяч десять умрет от ран — неизбежное событие на войнах этого времени, ибо лечить врагов твоей веры не принято, не толерантный 21-й век на дворе.

Еще столько же народа захвачено в плен живыми или легко раненными — истреблять турок, ставших в одночасье невольниками, Юрий категорически запретил, и объяснил, почему так нужно. А потому призывы к мести схлынули сразу, их сменил расчет.

Зачем убивать рабочую силу, когда строек по Новой Руси предстоит великое множество — и главная из них рытье канала от Днепра до Крыма. Вода превратит сухое Дикое Поле Тавриды в благодатный край, а Крым преобразит совершенно. Так что года на три ударной работы пленники обеспечены — по предварительным расчетам выходило полторы тысячи кубометров грунта выкопать лопатами на каждого. А еще нужно дробить щебенку на Донбассе и воздвигать насыпи для прокладки железных дорог — строительство конки велось строго по планам, ее ветки прокладывались от рудников и шахт, и потихоньку соединяясь друг с другом.

Прокорм такой массы военнопленных не представлял сложностей — урожаи зерна, кукурузы, подсолнечника и прижившегося на черноземе картофеля собирались большие, достаточные, даже с избытком, для быстро растущего населения. Зимы теплые, переживут в бараках, снятая с убитых одежда пойдет именно на них — и в рванине ходить не будут, и согреются. Тем более антрацита для топки печей хватит.