Царство. 1955–1957

— Не согласится, значит, по-плохому уберем! — отчеканил Молотов. — Откуда брались жуковские победы, известно. Когда солдат и пушек вчетверо больше, чем у противника, воевать можно очень победоносно! Про Жукова Чуйкова расспроси, а лучше — Еременко, они суть разъяснят.

— И добра из Германии припер. Я был поражен крохоборством.

— А что за номер при живой жене с молодой девкой бесстыдно жить?! Где партийная совесть? Это я тебе с ходу набросал, особо в памяти не копаясь, — проворчал Молотов. — Хватит у нас и на Жукова, и на Серова, и на прыща-Хруща! Не белоручки были!

— Армия под ними.

— Какая армия? В стенах Кремля Президиум Центрального Комитета — армия! Ты со всеми переговорил?

— С кем планировали. Суслов, я тебе уже докладывал, в командировке, но его спрашивать без толку, он ерзает, а у Жукова ученья будут.

— Ясно, ясно!

— Брежнева с Фурцевой в расчет не беру.

— Вот политическую фигуру нашел, Фурцева! Бл…, одно название! — с пренебрежением отозвался Молотов.

— Веселый бабец! — заулыбался Каганович.

— Ишь! — подмигнул Молотов. — Сначала под тобой лежала, сейчас, поговаривают, под Никиту пристроилась. Правильно ее обозвали — «Спасские ворота!», — едко прищурился Вячеслав Михайлович.

Каганович весело отмахнулся.

— Мы ее куда-нибудь за границу послом отправим, чтобы ты, Лазарь, не соблазнялся. В Монголию! — пошутил Молотов.

— Придумаешь тоже!

— Если на Президиуме правильно себя поведет, оставим в Москве, сделаем председателем Комитета советских женщин.

— Хер с ней, с Катькой, а вот Микоян в разборке может навредить.

— Урезоним Анастаса!

— Брежнев с сердцем в больницу залег, ракетостроение, мудозвон, угробил!

— Насрать на Брежнева!

Запрокинув голову, Молотов посмотрел на небо. Сквозь редкие полупрозрачные тучки сверкало солнышко.

— Денек какой, не жарко, и настроение отменное! — высказался Вячеслав Михайлович. — Скоро разгоним шатию-братию! Ладно, Лазарь, поехали, надо дела вершить!

Каганович сел в молотовскую машину. Колонна двинулась в Москву.

На Успенском шоссе, освобождая проезд правительственному транспорту, милиция заученно перекрывала движение. Проезжая мимо Калчуги, Молотов, покосившись в сторону Огарева, погрозил кулаком:

— Вожак, твою мать!

В кабинете у председателя Совета министров сидели: Молотов, Каганович, Маленков, Ворошилов, Шепилов, Сабуров, Первухин и Николай Александрович Булганин

— Пора, товарищи, заканчивать с самодурством! — заговорил Молотов. — Хрущев не оправдал доверие партии. У нас нет другого мнения, как убрать его с должности Первого Секретаря и вывести из состава Президиума. У кого-нибудь будут возражения?

— Нет! — замотал головой Ворошилов.

— А ты что думаешь, Николай Александрович? — Молотов посмотрел на Булганина.

— Я — за, — опустив глаза, ответил председатель Совета министров, переговорив со всеми, он понял, что Никите на месте не удержаться.

— Первым Секретарем ЦК предлагаю товарища Булганина. Возражения есть?

— Нет! — за всех ответил Каганович.

— Климент Ефремович, вы прославленный маршал, вас попросим возглавить Министерство обороны.

— Нет возражений! — отозвался польщенный Ворошилов.

— Лазаря Моисеевича рекомендую на пост Председателя Президиума Верховного Совета, а я, с вашего одобрения, возглавлю Совет министров, — повысил голос Молотов. — Моим первым и единственным заместителем останется Георгий Максимилианович. Такая расстановка пойдет на пользу государству, усилит его международную позицию, усилит наши Вооруженные Силы, позволит больше делать для советского народа. Послезавтра предлагаю провести внеочередное заседание Президиума.

— Правильно! — за всех отозвался Маленков.

Участники заседания закивали.

19 июня, среда

В отличие от свадьбы сестры, свадьба Сергея ожидалась громкая. За неделю к ней стали готовиться, а в этот день словно со всех сторон навалилось! Огарево стояло вверх дном: кругом бегали, что-то носили, переставляли, суетились. Июнь выдался жарким, и хотя солнце палило немилосердно, кто подскажет, какой сюрприз погода преподнесет через час? Вдруг, в самый разгар торжества, которое запланировали проводить на свежем воздухе, хлынет дождь? Но и это предусмотрели: перед домом, на месте, где зимою заливали каток, поставили высокие конструкции, на которых, в случае необходимости, расправлялась непромокаемая ткань. Пойдет дождь, а гости окажутся под надежным навесом.

Конструкции разработал лично Сережа, недаром он на инженера учился. На деревянном помосте расставляли столы, стулья, серванты. Серванты заполнялись тарелками, чашками, рюмками, стаканами; сбоку выставили широкий стол для подарков. Помост и дорожки, ведущие к нему, старательно застелили коврами. Площадь, где предполагались танцы, укрыли туркменские сумахи. Сумахи, конечно, не такие мягкие, как ковры, зато удобны для обуви — более плотные, жесткие — танцуй на здоровье! — к тому же, их не жалко. Но как ни старались укрыть огромную площадь двора, то тут, то там на глаза вылезала упрямая трава — что с ней поделать, ведь природа кругом!