Царство. 1955–1957

Хрущев не отзывался, молчал, глядел вдаль. Еле различимо шумел прибой. Умопомрачительно звенели цикады.

— Что с тобой, Никита? Что беспокоит?

Хрущев хмурился:

— Ты-то ничего не замечаешь?

— Что?

— Жуков! — одними губами прошептал Хрущев. — Жуков нас скоро съест!

У Микояна с лица сошла добродушная улыбка. Да, Жуков и впрямь начал командовать, начал строить и ЦК, и Совмин. После разгрома антипартийной группы авторитетов для него не осталось. Маршал везде был первым, газеты его славили, народ любил, враг боялся. Последняя громкая инициатива маршала, где он вернул участникам войны выплаты за ордена и медали, разлетелась по стране молнией и еще больше упрочила его положение, усилила всенародную любовь. Сейчас он продвигал новую идею: для увековечивания памяти павших защитников Родины предложил установить в городах, где шли кровопролитные бои, мемориальные обелиски; потребовал, чтобы восстановили отмененный Сталиным праздник Победы 9 Мая, чтобы праздновали Победу, не сидя по домам и не вперемешку с Первомаем, а всенародно, горячо. Сконцентрировав власть и силу, министр обороны стал жестче, непререкаемее, непредсказуемее. Никита Сергеевич при нем вел себя скромно, тактично. Жуков без удержу летел вверх. Военные сделались в СССР самыми желанными, самыми почитаемыми, к ним особо прислушивались, демобилизация офицерского состава из армии притормозилась.

— Жуков, Жуков! — покачал головой Микоян. — Жуков опасен.

— И я про то! — отозвался Никита Сергеевич. — Перед поездкой на юг Георгий вызвал киношников, приказал переснять эпизод Парада Победы, где он на белой лошади выезжает из ворот Кремля. Его конь тогда споткнулся. Надо, говорит, это место переснять! Понимаешь, Анастас, что это значит?

Микоян сделался совсем серьезен:

— Понимаю.

— В адрес Центрального Комитета поступило письмо одного фронтовика, который предлагает за заслуги перед Отечеством присвоить маршалу Жукову звание Генералиссимус Советского Союза! Не предлагает, а требует! — возмутился Никита Сергеевич.

— Не случайное письмо, — подметил Микоян.

Они помолчали. Ветер с гор уже не был теплым, он нес прохладу, а означало это только одно — лето кончилось.

— С ним есть только один выход. Понимаешь, Анастас, о чем я? — Хрущев исподлобья взглянул на собеседника. — Понимаешь?

— От Жукова так просто не отделаться.

— Значит, надо не просто! — вид у Первого Секретаря был затравленный. — Охотиться ни разу не приехал. Как это, ведь глава партии приглашает?

— Наплевал!

— Именно. А ты спрашиваешь, чего со мной!

Микоян сделал глоток мадеры, каждый вечер он выпивал перед сном бокал крепленого крымского вина. Прибой совершенно стих, лишь цикады невыносимо звенели со всех сторон.

— У Георгия твой Серов любимчик.

— Близкий человек, верно, но не любимчик! — отрицательно покачал головой Никита Сергеевич. — Человек, если можно так выразиться, допущенный к телу.

— У них жены — сестры.

— Вранье! Ты, Анастас, Серова не кусай!

— Просто говорю тебе, — наморщил лоб Микоян. — Помнишь, когда справляли день рожденья Суслова, Жуков встал и предложил выпить за Серова, так как на нем, на Серове, спокойствие государства держится, так, кажется, сказал?

— КГБ, сказал, глаза и уши армии!

— Во, во, правильно! И добавил, что госбезопасность и армия должны быть рядом, как отец и мать. Помнишь?

— Припоминаю. Сам поразился: день рождения был у Суслова, а тост он поднял за Серова!

— Не исключено, что они с Жуковым сговорились.

Никита Сергеевич обомлел.

— С Серовым надо быть осторожней, не говорить лишнего, — продолжал Микоян. — Береженого бог бережет!

— Посмотрим, что с Серовым делать, а Жукову надо яму рыть. Он нам продыха не даст.

— Тут гибко надо.

— Гибко! — подтвердил Никита Сергеевич. — Как, пока сам не знаю!

Анастас Иванович опять потянулся к мадере:

— Ходят разговоры, что Жуков хочет Малиновского на Рокоссовского сменить.

— Я уболтаю, месяц-другой не тронет.

— С каждым днем жуковская властность приумножается. Как он однажды сказал? Без моей команды ни один танк из ворот не выйдет! Было такое сказано?

— Было.

— В этом ответ на вопросы!

— Георгия народ любит! — вздохнул Никита Сергеевич.

— По популярности он сравнялся с тобой, — продолжал Микоян.

— Налей-ка и мне винца! — грустно попросил Хрущев.

Микоян взял бутылку.

— Чуть-чуть, Анастас, чуть-чуть!

Анастас Иванович налил больше половины бокала.

— Для сна, — кивнул он.

— Какой уж сон! — подхватил рюмку Никита Сергеевич. — Зря мы ему четвертую звезду повесили, зря!

11 сентября, среда

Во всех газетах опубликовали Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об упорядочении дела присвоения имен государственных и общественных деятелей краям, областям, районам, а так же городам и другим населенным пунктам, предприятиям, колхозам, учреждениям и организациям».