Царство и Слава. К теологической генеалогии экономики и управления

Но евхаристическая литургия – как это характерно и для сегодняшнего ритуала – была настолько плотно насыщена доксологиями и аккламациями, что никоим образом невозможно помыслить разделение этого целого на различные элементы. Формула, называемая immolatio, которой открывалось таинство, являла собой серию возгласов: Vere aequum et iustum est: nos tibi gratias agere, teque benedicere, in omni tempore, omnipotens aeterne Deus… exaudi per Christum Dominum nostrum. Per quem majestatem tuam laudat angeli[204]… После immolatio[205] следовало тройное воззвание Sanctus и формула Vere sanctus, vere benedictus Dominus noster Jesus Christus Filius tuus[206].

Рассмотрим это ощутимое присутствие аккламаций в литургии с позиции, которую занимает в своем исследовании Петерсон. Если тезис Петерсона верен, нам следует рассматривать аккламационно-доксологический элемент не только как нечто связующее христианскую литургию с языческим миром и римским публичным правом, но как самое настоящее юридическое обоснование «литургического» – то есть публичного и «политического» – характера христианской церковной службы. Термин leitourgia (от laos, «народ») этимологически означает «общественное служение», и Церковь всегда стремилась подчеркнуть публичный характер литургического богопочитания в противоположность индивидуальному поклонению. Лишь католическая Церковь – как традиционно подчеркивается в Enchiridia liturgica[207] – может отправлять законное богослужение (cultum legitimum aeterno parti persolvere: Radó. P. 7). Тезис Петерсона в данном смысле обосновывает публичный характер литургии посредством аккламаций народа, объединенного в ekklēsia. Два термина (laos и ochlos), которые в Септуагинте и в Новом завете означают «народ», противопоставляются друг другу и разделяются на populus и multitudo в традиции публичного права:

Laos, принимающий участие в евхаристии, есть laos лишь в той мере, в которой он обладает юридической способностью. Вспомним, что говорится в трактате Цицерона «О государстве», 1, 25: «Populus autem non omnis hominum coetus quoquo modo congregatus, sed coetus multitudinis iuris consensu et utilitatis communione sociatus»[208]. […] Если юридические акты laos в более поздний период ограничивались лишь правом аккламации, это абсолютно не меняет того факта, что можно говорить о populus (laos) в исконном смысле слова или об ekklēsia лишь там, где у народа есть возможность осуществлять юридическую деятельность. Если однажды кто-то решит написать историю слова «миряне» [Laie] (laos), он должен будет учесть все упомянутые здесь контексты и в то же время уяснить, что laos и есть ochlos, поскольку он должен произносить литургические аккламации. Таким образом, когда laos произносит литургические аккламации, он закрепляет за собой статус церковного права точно так же, как в публичном праве laos получает свой статус именно через право произносить в мирской ekklēsia свою (аккламацию) в отношении despotēs. [Peterson 3. P. 179.]