Царство костей

Шарлотта скривилась.

– И неважно, сколько крови при этом прольется?

Джеймсон ожег ее взглядом, явно недовольный тем, что она откровенно провоцирует их похитителя.

Но де Костер оставался совершенно невозмутимым.

– Вся история Конго написана кровью, доктор Жирар. Бесконечные войны, племенной геноцид, так и не искорененное рабство… – Помолчав, он вздохнул. – Вы провели часть своего детства в Браззавиле, в соседней Республике Конго, насколько мне известно?

Шарлотта бросила на него хмурый взгляд, еще раз напомнив себе, что не стоит недооценивать ум и возможности этого человека.

– И что с того?

– Тогда, наверное, вы помните времена, когда здешние места не отличались такой жестокостью нравов. – Де Костер обвел взглядом своих пленников. – Недавно вы оба провели некоторое время в Кисангани, недалеко отсюда, – в городе удручающей бедности и разваливающейся инфраструктуры, переполненном нищими и ворами. И все же так было далеко не всегда. В первую половину двадцатого века это был символ гламура и яркой африканской экзотики. Этот чистенький, безопасный и ухоженный город привлекал членов европейских королевских семей и голливудских звезд. Здесь снимали «Африканскую королеву»[53], и Хепбёрн с Богартом бродили по городским улицам после дневных съемок, долгими томными вечерами причащаясь к чарам этой африканской жемчужины.

Шарлотта попыталась соотнести этот образ со своим собственным обескураживающим опытом в Кисангани.

Де Костер тем временем продолжал:

– ДРК все сильней склоняется к анархии и раздорам, которыми знаменовалось окончание бельгийского правления в тысяча девятьсот шестидесятом году.

– Это упрощенческий взгляд на то, что тут произошло, – возразила Шарлотта. – Колониальное правление в Конго не обходилось без зверств и жестокостей. Когда этими землями владел король Леопольд, здесь были изуверски убиты миллионы людей.

– Конечно, я вовсе не хочу сказать, что колониальное правление является единственно верным решением. Но для любой надежды на светлое будущее этот регион нуждается в каком-то принципиально новом пути. Совершенно ясно, что после десятилетий непрекращающихся раздоров конголезцы не готовы к самоуправлению. Даже сейчас они лишь рады отдать все тут на откуп китайцам, которые будут эксплуатировать их почище короля Леопольда.

– Тогда в чем же решение?

– Оно очень простое – экономическое самоуправление. ДРК – это страна с необъятными природными ресурсами, практически безграничным неосвоенным богатством. Чтобы защитить свои интересы, этой стране требуется грамотный управленец, который поведет ее в нужном направлении, направит эту страну к новому будущему – где, как говорится, все лодки поднимутся с приливом[54], где будут проведены все необходимые реформы, где ДРК станет образцом для всего континента.

Шарлотта откинулась в кресле, нисколько не сомневаясь в том, кто именно, по мнению де Костера, должен вести страну в эту новую эру. Она посмотрела на золотую корону, нависшую над головой у хозяина кабинета, когда тот опять уселся за стол.

Де Костер вновь положил ладонь на резной ларец.

– Что возвращает нас к утерянному нгеди му нтей и лекарству, которое может потенциально в нем содержаться, – лекарству, способному остановить гибель бессчетного количества людей.

Шарлотта не хотела помогать ему, но никак не могла выбросить из головы му´ку на лице Дисанки, когда та смотрела на свое пораженное болезнью дитя, на мольбу в ее глазах, когда она повернулась и посмотрела ей вслед. Весь континент нуждался в этом лекарстве, а особенно один совсем маленький мальчик.

– Что вы можете рассказать нам про этот якобы пропавший ларец бакуба? – спросил де Костер, обращаясь к обоим пленникам. – Как он выглядел? Какими знаками был отмечен?

Джеймсон пожал плечами.

– На крышке был вырезан портрет какого-то человека из колониальных времен. Внутри даже лежала его деревянная фигурка.

Де Костер выпрямился в кресле.

– Судя по всему, вы имеете в виду ндоп – изображение особы, облеченной властью.

Шарлотта поймала себя на том, что кивает, представив себе эбеновую фигурку с серебряными прожилками.

– Кто это был?

Шарлотта припомнила описание Фарайи. И воспроизвела его, хотя ответ не имел никакого смысла.

– Это был пастух.

– Пастух?.. – Де Костер явно недоумевал – а потом его глаза понимающе раскрылись. Откинувшись в кресле, он улыбнулся. – А-а, ну конечно же!

10

24 апреля, 7:30 по центральноафриканскому времени

Кисангани, Демократическая Республика Конго

– Чем знаменит этот преподобный Уильям Шеппард? – спросил Грей.

– Многие называют его черным Ливингстоном, – ответил Ндай с противоположной стороны лабораторного стола. – Он был миссионером здесь, в Конго, но также и исследователем. Шеппард даже открыл неизвестное географам озеро, которое впоследствии назвали его именем.