Царство красоты

Но Эштон, похоже, и не ждёт моего ответа: притягивает к себе, одной рукой уверенно, так, словно он мой муж и всегда был им, придерживает за спину, второй нежно проводит по волосам, приближает свои губы к моим и, едва касаясь их, сообщает то, что перевернёт мои планы:

— Ты беременна девочкой. У неё будут такие же синие глаза, как у тебя, и светлые волосы, как у твоей матери. Я буду любить её так же сильно, как мой отец любит тебя, а может быть, даже сильнее. Мы назовём её Айви, хотя ты будешь настаивать на имени Амбр. Через год у нас родится сын, Брэндон, а ещё через два дочь, которой всё же достанется имя Амбр. И у нас будут ещё дети, кроме этих. Много детей. А в Айви нет и не должно быть моей крови, потому что она уже есть в нём, — с этими словами он поворачивается в сторону залы с гостями и смотрит на Алекса, который, несмотря на то, что пьёт какой-то зелёный коктейль из высокого бокала, не сводит с нас глаз.

Я не понимаю, о чём он.

— И я имею в виду не отца, а того человека, который в данный момент находится у него на руках!

И только в это мгновение я переключаю своё внимание на спящего малыша, расслабившегося в больших и надёжных руках своего отца.

— Бесконечный цикл жизни! В отличие от нас эти двое встретятся уже совсем скоро! Это будет самая удачливая пара в нашей семье! — улыбается до ушей. — Поэтому я не опоздал, а пришёл вовремя — ни секундой раньше, ни секундой позже.

С этими словами Эштон прижимает меня к себе и, обхватив моё лицо обеими руками, дарит самый горячий, самый долгий и самый сладкий поцелуй в моей жизни. Я растворяюсь в нём, теряюсь, не веря в происходящее, отдаюсь целиком, хотя и не должна бы.

Эштон с трудом отрывается от меня, чтобы сделать последнее на сегодня заявление:

— Я люблю тебя, Софи! Давай дадим нашим детям шанс родиться!

И я, словно в беспамятстве, в каком-то блуре, вижу рассерженное лицо Антона, руку Алекса, останавливающую его, Алёшу, преграждающего ему путь… Мой несостоявшийся муж залепляет брату кулаком, опрокидывается стол, звенит разбившееся стекло… И я только успеваю увидеть, как мама выхватывает ребёнка у Алекса, который держит уже Антона свободной рукой за горло, как тут же захлопывается дверь, и я осознаю, что давно уже в руках Эштона, уносящего меня из родительского дома в наш, которого, возможно, ещё и вовсе нет, а может быть он существует только в проекте, в каком-нибудь из многочисленных планшетов Алекса…

В этот момент я понимаю, что моя семья — самая лучшая в мире, самая крепкая, самая любящая. Что нет проблем и невзгод, которые не были бы нам по плечу, нет событий, способных разрушить наш счастливый мир любви, понимания и заботы друг о друге.

Не имеет значения, где мы встречаем дорогих нашему сердцу людей — на другом континенте или в своей собственной семье, главное — мы находим их, отыскиваем среди тысяч других, иногда сразу понимаем, что встретили свою судьбу, иногда нет, но в конечном итоге всегда находим единственно правильное решение. Потому что мы умеем любить, и любить по-настоящему. Кто были те люди, которые положили начало нашей семьи? Где и как они жили? Теперь уже не имеет значения.

Эпилог

Есть места, забредая в которые, ты попадаешь в особое состояние души, некий мирный дрейф, изменённое восприятие, где каждая мелочь — повод для радости, где счастье живёт сегодня, сейчас, в этом мгновении. Внезапно понимаешь, что ты — не обособленное живое существо, а часть Вселенной, атом в потоке мирового сознания, степенно и в полном созидающем покое наблюдающего за рекой жизни.

У меня такое место только одно, и странная вещь, оно не там, где моя Родина, не там, где мои корни, и даже не там, где мой дом. Оно там, откуда родом мой Алекс — в Каталонии, в доме, подаренном мужем в тот день, когда мне исполнилось сорок лет. Нет в нашем мире случайных встреч, не бывает совпадений: всё взаимосвязано, одни события вплетены в другие, а то, что видится удачей — всегда лишь посланный свыше шанс.

Мне нравится наш небольшой балкон, прилегающий к спальне, его перила из прозрачного стекла, нависающие над нашими головами ветви магнолии. Люблю отдыхать на нём вот точно так же, как сейчас, уперев локти в декоративный бортик из мраморной крошки, но чтобы рядом непременно был самый любимый и родной человек — мой муж. Только с ним возможно ощущение полного нерушимого покоя, умиротворения души, только его руки умеют быть такими ласковыми и ненавязчивыми, только его глаза дают мне ровно столько тепла и нежности, сколько нужно, чтобы быть живой, здоровой, счастливой.

Но родители не могут быть беспечными, если у детей неприятности, если что-нибудь у них не ладится, даже если это какая-нибудь мелочь. Наши дети — это наши гены, и, следовательно, у них не может быть всё гладко, слишком легко и просто, но хочется верить, что свою чашу горечи они уже выпили.