Царство

Дико завизжали от боли животины, две из которых на скаку рухнули наземь, подмяв собой всадников; еще одна сбросила наездника, встав на дыбы. Да троих степняков ссадили русичи срезнями, ударив с места всем десятком. Замедлились вороги, сбились в кучу, и еще один залп русских стрел пришелся в самую ее гущу, тяжело ранив и ссадив на землю четверых татар. Остальные, впрочем, вскоре устремились вперед, вновь набирая ход. И тогда Млад бросил лук в притороченный к седлу саадак, схватился за древко копья, вырвав его из земли, да пришпорил коня, послав его навстречу ворогу, увлекая соратников за собой. В последнюю сечу, в последний раз в своей жизни, веря в душе, что этот бой уцелевшие агаряне запомнят надолго.

Вместе с русичами к врагу устремились стрелы их соратников, но и татары ответили густым, пусть и не прицельным на скаку залпом срезней. Дробно застучали они по щитам, вновь закричали едва ли не людскими голосами раненые лошади, и две из них тяжело, на разбеге, обрушились на дорогу. Но оставшиеся трое порубежников буквально долетели до монголов, сбившись в кулак перед самым тараном, и ударили по поганым с разгона в копье.

Полетели из седел бездоспешные вороги, чьи плетеные щиты насквозь прошибли узкие жала русских копий, а дружинники уже схватились за сабли. Молниями они засверкали в руках обреченных ратников, вышибая искры при встрече с вражескими клинками, брызнула во все стороны кровь поганых из широких рубленых ран. А кольчуги русичей подарили им несколько лишних мгновений жизни, выдержав первые удары татарских сабель.

От ударов Млада и его соратников пало двое поганых, еще семеро окружили порубежников, свирепо тесня их, пытаясь задавить числом, а оставшиеся шестеро устремились вперед по дороге, все еще надеясь нагнать Зарева. Однако по их лошадям прицельно ударили срезнями оставшиеся в заслоне ратники, троих ворогов ссадили они наземь двумя залпами. А оставшиеся трое спешились сами – увлекшись перестрелкой с орусутами, они также попытались помочь оглушенным и раненым при падении соратникам, уже забыв о преследовании.

Увы, вскоре пали под копыта коней двое русичей, один вслед за другим, с изрубленными едва ли не в лохмотья щитами и свирепо посеченными кольчугами. Они до последнего вздоха дрались, прикрывая десятника, самого искусного в ватаге ратника, и вместе с ними встретили свой конец четверо поганых. Замер разгоряченный сечей Млад, на пару мгновений отогнавший от себя татар, лихорадочно смахнул он с бровей кровь, обильно текущую из широкой раны на лбу. Замер, мысленно прощаясь с Чарушей, на мгновение воскресив ее образ в памяти, и отчего-то привиделась ему жена истово, горячо молящейся перед святыми образами…

Ринулись было поганые на единственного уцелевшего орусута! И вдруг десятник, а следом и второй урянхай завалились в седлах назад, обильно заливая крупы лошадей собственной кровью.

Молодой булгарин Арслан всей душой и сердцем ненавидел монголов. Его отец и старший брат погибли в страшной сече у Яика, где татары сокрушили войско Булгара и пришедших на помощь к храбрым исламским нукерам половцев, башкортов и буртасов. Мать же и сестры его сгинули в пожаре, уничтожившем родной Нухрат во время свирепого штурма поганых язычников. Чудом тогда выжил молодой нукер, раненый стрелой в самом начале короткой осады, – выжил, сдавшись на волю победителей.

А воля эта оказалась весьма суровой.

Лишь рана да незрелый еще возраст спасли Арслана от службы монголам во время зимнего похода на Русь. Но весной вороги поставили его в строй тумена Субэдэя, разворачивающегося до полнокровного состава. Познавший силу завоевателей и неспособный справиться со страхом неминуемой смерти, сломившим его после ранения, Арслан не пытался противиться ворогам, отомстить им или бежать. Но в душе он ненавидел их, как и себя, за слабость и трусость, которые ему никак не удавалось побороть.

Но сейчас, во время схватки с горсткой орусутов, сумевших, однако, сразить многих урянхаев, что-то в сердце молодого воина стронулось. И каменная тяжесть пленившего его страха и чувства вины, раздирающего на куски душу, пусть немного, но отступила. Мусульманин не рвался в сечу, он не желал сражаться с русичами и тем более не желал пасть под их клинками… Но, наоборот, смотря на спины своих соратников, молодой нукер все крепче сжимал рукоять дедовской сабли со смешанными чувствами в груди. Ведь своими монголы из десятка для Арслана так и не стали, наоборот, они нередко подвергали юношу насмешкам, а во время учебных схваток беспощадно избивали. И все же мужества ударить им в спину булгарину так и не хватило.