Царство

Субэдэй ненадолго замер с оголенной саблей в руках, приняв наконец трудное решение, а после без сил опустился на ковер. В одночасье грозный полководец Чингисхана, одно лишь имя которого вселяло ужас в сердца китайцев, хорезмийцев, кипчаков, грузин и прочих врагов его господина, превратился в высохшего, одряхлевшего старика, который очень устал, который посвятил свою жизнь войне и на ее алтарь бросивший же сына. Но он горевал вовсе не о том, что по его приказу в ближайшую ночь будут оборваны жизни сотен нукеров – также чьих-то сыновей. Нет! Нойона трясло от осознания того, что успех орусутов есть следствие его же ошибки, прежде всего – его. Ведь не раздели он орду на несколько самостоятельно действующих туменов и не отправь большую часть их так далеко на юг, разве тогда орусуты осмелились бы выступить против монголов? Нет! А если бы и осмелились, то были бы разбиты в чистом поле. Теперь же придется бежать, бежать из Булгара, поджав хвост, бежать на юг. И уже в степях вновь собирать тумены воедино, заставив при этом многих покоренных усомниться в непобедимости монголов.

Тут жесткая усмешка прочертила губы нойона, а глаза его сверкнули холодной, безжалостной сталью. При мыслях о малейшем неповиновении покоренных, пусть даже крошечном намеке на их неверность и готовность восстать, перед внутренним взором Старого лиса предстал огромный холм, насыпанный из отрубленных голов предателей, и душевный покой к нему вернулся. Ошибка? Да. И что? Кто не делает ошибок?! После зимнего похода силы орды заметно поредели, туменам была нужна подпитка, и на юге чингизиды ее получат. Орусуты сумели разбить тьму Орду-Эджена? Жаль его, но нукеры на войне гибнут, такова их судьба. Главное – это конечная победа. И он ее добьется, обязательно добьется… Собрав все тумены воедино, он вернется в Булгар и предаст здесь все огню и мечу, утопит в крови, заставив уцелевших булгар содрогнуться от первобытного ужаса перед монголами, навеки забыв мысли о предательстве. И если орусуты окажутся столь глупы, что рискнут дать бой именно здесь – что же, Субэдэй вознесет Тенгри горячую мольбу и принесет богатые дары за такую милость. Ибо в поле он уничтожит объединенное войско каганов, после чего пройдет огнем и мечом по их уже беззащитной земле.

А если нет… То что же. У обоих Югри найдутся враги на собственной земле, враги среди орусутов. И если до настоящего момента Субэдэй не предпринимал особых усилий в их поисках, не стремился искать союзников среди прочих каганов, с коими пришлось бы как-то считаться, то теперь он изменил свое мнение. Внутренняя неурядица, борьба с прочими вождями раздробленной земли орусутов – вот что ослабит Улайтимур и Арпан, вот что отвлечет их нукеров с восточного рубежа. И тогда они будут сокрушены – так или иначе…

С этими мыслями нойон, не без оснований прозванный в молодости багатуром, пружинисто встал, отбросив сомнения, неуверенность и вызванную ими же старческую слабость. Нет, его черед еще не настал! В отличие от его врагов. С этими мыслями темник вновь хищно улыбнулся. Этой ночью прольется кровь предателей-покоренных, обильно прольется! И будет литься везде, докуда дотянутся сабли его нукеров, пока они следуют через Булгар в земли инязора Пуреша, этого лживого предателя. Зря он предал Орду-Эджэна, понадеявшись, что орусуты помогут ему разбить монголов, и за эту ошибку заплатит кровью его народ, оставшийся без воинов и вождя.

Глава 22

Царевна Нарчатка с потаенной болью смотрела на приближающуюся тьму монголов. Страх и острая жажда жизни терзали не по-женски мужественное сердце невысокой красавицы, чьи густые волосы горели рябиновым костром под яркими солнечными лучами, а в зеленых омутах колдовских очей рискнул утонуть любой из мужчин, осмелившийся в них заглянуть. И все же дочь Пуреша и царевна мокши, глядя со стороны, совершенно невозмутимо восседала в седле белоснежного красавца скакуна, не позволяя страху сломить собственную волю.

Ибо она, царевна Нарчатка, была сейчас живым знаменем для горстки воинов, успевших собраться в Серии, стольном граде крепости мокши. Собраться после того, как татарская орда вторглась в пределы их земель. Степи, подвластные инязору Пурешу, более всего подходят для действий татарской степной конницы, наносящей стремительные и внезапные удары. А ведь никто не мог себе даже в страшном сне представить, что монголы, коим инязор принес клятву верности, по-разбойничьи внезапно обрушатся на беззащитные земли мокши, истребляя и сжигая все на своем пути. И, учитывая, что конное войско их рассеялось широким веером отдельно действующих тысяч и даже сотен нукеров, нападая на практически беззащитные поселения и городки мокши, область, попавшая под вражеский удар, заняла не менее трети их земель.