Царствование Филиппа Красивого

В отличие от Аквитании, Фландрия была основательно урбанизирована. Большие города Брюгге, Гент, Ипр, Дуэ и Лилль включали в себя большую часть населения графства или главенствовали над ним. Города ссорились между собой, их раздирала классовая борьба, но эти ссоры и борьба доказывали, что у них были твердые политические убеждения и готовность за них бороться. Во Франции жители городов не были совсем уж пассивными и время от времени устраивали кровавые бунты, но даже на юге страны они не могли и мечтать о том, чтобы вести открытую войну против своего короля. Жители фламандских городов не видели для себя такого запрета. В верхах общества был тонкий слой богатых франкофилов, но в Генте, Брюгге и Ипре большинство населения говорило на фламандском, а не на французском языке и не испытывало лояльности ни к Франции, ни к королю. Более того, попытки Франции регулировать внешнюю торговлю или вывезти из графства крупные суммы денег могли оказаться губительными как для богатых, так и для бедных. Экономика Фландрии зависела от импорта шерсти и экспорта сукна, а эта торговля, в свою очередь, требовала больших капиталов. Любое вмешательство в экспорт и импорт, любой налог или субсидия, вытягивающие ликвидный капитал, могли разорить представителей высших классов и вызвать массовую безработицу среди рабочих. Короче говоря, у Фландрии были как эмоциональные, так и экономические причины опасаться французского господства. Она также располагала рабочей силой, ресурсами и желанием сопротивляться этому господству. В отличие от Аквитании, ей, для ведения войны не были нужны английские деньги и английские солдаты.

Квазинезависимость Фландрии раздражала французских королей на протяжении всего XIII века. Филипп Красивый был не первым из своей семьи, кто вмешивался в дела Фландрии, но он делал это в более широких масштабах и в течение более длительного периода времени, чем любой из его предшественников. Как и в случае со многими другими направлениями его политики, король начал оказывать давление на Фландрию в самом начале своего царствования. К 1289 году он вмешался в споры между Церковью и эшевенами Гента и Ипра по поводу налогообложения клириков, занимающихся торговлей, и направил своих агентов в Гент для защиты города от требований графа[1071]. Эти действия были предприняты задолго до того, как новые советники, такие как Жиль Айселин и Пьер Флот, получили какое-либо влияние. Филипп, конечно, продолжал политику своего отца, демонстрируя жителям фламандских городов, что именно он, а не граф, имеет верховную власть при разрешении всех споров, возникающих в графстве, но, как писал Функ-Брентано, он был более решительным в отстаивании своих прав[1072].

Первые действия Филиппа во Фландрии были основаны на его собственной оценке ситуации. К несчастью для него, он не до конца понимал сложную внутриполитическую ситуацию в графстве. Как и его предшественники, он считал, что его главной целью должно быть ослабление власти графа, путем оказания помощи городам против их непосредственного сеньора. Однако к 1285 году граф Ги де Дампьер уже находился в очень невыгодном положении, а города набирали силу и уверенность в себе. Они были готовы использовать короля, чтобы удержать Ги от вмешательства в их внутренние дела, но они были готовы подчиняться королю не больше, чем графу. Изначальное заблуждение Филиппа продолжало оказывать воздействие на его фламандскую политику до конца царствования. Путем переговоров или войны он мог добиться от графа вполне удовлетворительных соглашений, и он не мог понять, почему граф не может заставить фламандцев полностью выполнять условия этих соглашений. После смерти Филиппа эта проблема так и осталась нерешенной, и его сыновья справились с ней не более успешно, чем их отец.

Однако в первой половине царствования политика Филиппа во Фландрии казалась довольно успешной. Он защищал от графа  правящую группировку в Генте и, в то же время, добился того, что она признала власть Парламента и королевских агентов, посланных в город[1073]. Его не смутило, когда в 1294 году масса населения попросила разрешения назначить представителя в Парламент для подачи иска против городского совета (Тридцати девяти); он провел это решение, несмотря на сопротивление графа и его бальи[1074]. Королевская политика по-прежнему была сосредоточена на ослаблении власти графа любыми возможными средствами; никто не осознавал опасности ослабления городской олигархии (в основном состоящей из буржуазии, ориентированной на Францию) и поощрения независимых действий низших классов (которые должны были проявить себя ярыми антифранцузами).