Царствование Филиппа Красивого

Ги де Дампьер с абсолютной точностью выполнял свои обязательства вассала и принимал вмешательство Филиппа во Фландрии без серьезных протестов, но к 1290-м годам это стало его раздражать. Хорошее поведение не помогало остановить неуклонную эрозию его власти во Фландрии, а сопротивление без поддержки извне казалось безнадежным. Союз с Англией казался логичным решением его проблем. Даже без давления со стороны короля Франции для такого союза имелись веские причины. Фландрия зависела от английской шерсти для своей суконной промышленности, а Англия зависела от Фландрии как от рынка сбыта своей шерсти. Несмотря на эту очевидную общность интересов, англо-фламандские отношения в последние два десятилетия были плохими. Экспорт английской шерсти во Фландрию был запрещен в течение нескольких лет, из-за чего неоднократно возникали конфликты между английскими и фламандскими моряками. Было вполне разумным попытаться урегулировать эти споры, и в процессе их разрешения Эдуард Английский и Ги Фландрский поняли, что у них есть общие претензии к Филиппу Красивому. Политика Филиппа в Аквитании была очень похожа на его политику во Фландрии, и миролюбивое поведение принесло Эдуарду не больше пользы, чем Ги. Так, конференция 1292 года по прекращению пиратской войны между английскими и фламандскими моряками привела к договору 1294 года, по которому сын и наследник Эдуарда должен был жениться на дочери Ги Филиппине[1075].

Для графа это был опасный шаг, как с юридической, так и с политической точки зрения. По закону вассал должен был спрашивать согласия сеньора на брак своих детей — прежде всего, если брак заключался с явным врагом сеньора. Политически Эдуард, глубоко вовлеченный в Аквитанскую войну, был не в состоянии помочь Ги Фландрскому. Однако в краткосрочной перспективе Ги извлек выгоду из своего, казалось бы, необдуманного поступка. Он сам сообщил королю о заключенном союзе, когда его вызвали в суд по другому поводу[1076]. В ответ граф получил приказ передать Филиппину под опеку короля и был задержан в Париже на несколько месяцев, но не был наказан никаким другим образом. Все это было настолько предсказуемо, что возникает вопрос, действительно ли Ги рассчитывал на то, что этот брак состоится. Большинство подобных соглашений никогда не выполнялись, так как были просто ходами в дипломатической игре. Ход Ги был предупреждением, что если на него будут давить слишком сильно, он обратится за помощью к посторонним. Ответом Филиппа было позволение графу вернуться во Фландрию (после того, как его сыновья гарантировали его верность короне) и обещание относиться к нему гораздо более благосклонно, чем раньше, особенно в его бесконечных спорах с городами. Небольшим, но немаловажным преимуществом для Ги, у которого была очень большая семья, было то, что его дочь получит образование, поддержку и в конечном итоге, будет выдана замуж королем.

Каковы бы ни были планы Ги в 1294 году, в 1295 и начале 1296 года он вернул себе часть утраченной власти. Полномочия королевских чиновников во Фландрии были резко ограничены; агенты Филиппа в Генте были отозваны; король умыл руки в споре между олигархией и жителями Гента и передал графу полный контроль над городом[1077]. Единственное, чего Филипп не смог сделать, так это положить конец экономическим трудностям, вызванным приостановкой торговли с Англией во время войны, но он разрешил некоторую непрямую торговлю через Брабант[1078]. Однако существовало еще и английское эмбарго и Филипп ничего не мог с этим поделать. Эдуард I пытался не допустить поставки английской шерсти во Фландрию, отчасти для того, чтобы нанести ущерб французской экономике в целом, отчасти для того, чтобы напомнить графу и его подданным о преимуществах английского союза. Однако он должен был знать, что часть шерсти, отправляемой в Брабант, будет кружным путем попадать во Фландрию.