ЦДЛ

Вот так мы всегда не замечаем прогресса, считая его в порядке вещей и как само собой разумевшееся, будто он, желанный, падает с неба. Стоит нам его только захотеть. А ведь, казалось бы, только вчера пошли на отсидку первые узники на эту тему. И пока волокли их в Мордовию мордовать, успели все же столкнуть с мертвой точки железный засов. Сдвинули. Узкая щель – прошмыгнули первые счастливчики. Потом самые первые везуны. За ними самые шустрые. Какие-никакие, а все же смельчаки. По мере заполнения лагерей и ответного эха что-то начавшего понимать мира щель стала шире. И хочется, и колется, и мама-родина не велит… Еще раздумывают будущие толпы. Еще колеблются. А так и тянет потянуть счастливый билет, не выходя на эту проклятую лакмусовую Красную площадь, которая тобой же и покраснеет. Нет. Пока подождем. Подождем, пока он станет совсем бесплатным. О, демон демонстраций – жажда уехать, пусть он науськивает других, провокатор, в ловушку. Пусть демонстрируют другие. Грызть решетку золотыми зубами? Выставляться взашей из приемных (кабы так выгоняли из тюрем!)? Заявлять, чтоб тебя выявляли и потом брали? Нет уж, пусть это делают другие. У них и голос помоложе, и тело посильней, и желания убежать побольше. Слаб человек – вот в чем его сила… Не похожи они на умеющих жертвовать собой и идти в лагеря и психушки. Нет ничего в них общего и с другими диссидентами, недоссидентами, а также диссидеями (диссидент и иудей в то же время) и с прочими, больше жертвами, чем героями. Разные и всякие на первый взгляд, они мало походят и на страдальцев, больше иуд, чем святых. Бегущие с давным-давно тонущего корабля (утонул бы, да разве ж Запад допустит!), в массе своей это просто приспособленцы, уже получившие наградные за свою мимикрию, но пожелавшие жить еще лучше, еще насыщеннее (и не о духовной пище здесь речь), но что такое «жить лучше» рядом с вечно российским «не до жиру, быть бы живу», когда бегут из лагеря или от лагеря, из психушки или от психушки, когда из ссылки на Восток бегут на Запад – в ссылку более человечную, как бы доказывая еще и еще, что разумный мир не может противостоять насилию. Когда это он перебарывал свой животный страх перед ним? Когда это он ощущал в полной мере свой инстинкт самосохранения? Разумный, он придумал компромисс, совершенствуя его с каждым разом из века в век. Именно с него, уступчивого, как нельзя лучше и очевидно: там, где кончается компромисс, там начинается СССР. Нет, легче всего люди находят не клады, а себе оправдания. Однажды пожертвовали буквой. Потом строкой. Дальше, пусть со скрипом, абзацем, чтобы спасти страницу своей морали. Потом страницей, чтобы спасти главу. А сегодня и главой пожертвовать рады, чтобы спасти уже книгу. И где гарантия, что и ее, когда-то неплохо написанную, не понесут на алтарь очередной жертвы, и жнец голов человеческих потрясет их наконец своим неумением ее прочесть…

…«Впервые в истории у нас в Австралии ограбили банк. Вот так новость!» – удивляется австралиец. «И кто же?» – «Да ваши!»

Не наши. Это Советский Союз вас не мытьем, так катаньем завоевывает. Да сдайся вот таким способом СССР – и конец всему Западу. Как, впрочем, и самому СССР, если к нему придет сдаваться Китай.

Странная у нас эмиграция: те, кто должен ехать – сидят. А те, кто должен сидеть, хотя бы на месте, – едут.

Меа culpa