Цеховик. Книга 12. Восходящая Аврора

— Наверно, надо забрать его в Геленджик, — хмуро размышляет Цвет. — Если его просто понизить и поставить под кого-то, он обиду затаит. А это плохо, сам понимаешь… Не знаю… Ладно, я подумаю ещё, что с ним сделать. При себе тоже вечно держать не будешь. Если к Старому приставить, тот недоволен будет…

— Да, надо его к кому-то приставить, не на самостоятельную работу. Исполнитель он вроде неплохой, можно, наверное, и к Старому. А можно и в Красноярск или Новосиб. У тебя земель много, куда хочешь, туда и посылай.

— Нужно иметь в виду, — качает головой Цвет, — сейчас в любом месте могут быть наезды и попытки прессануть. Кутеп этот не просто так появился. Сейчас среди воров недовольство зреет. Кутеп — это только цветочки, а ягодки ещё даже и не обозначились. Война может конкретная начаться.

— Моих людей по согласованию со мной можно использовать. Регионы, в которых мы есть, не прогнутся, так? Надо расширять географию и подминать под себя остальные. Сейчас если с Питером всё выгорит, мы капитально усилимся. Опять же такой момент. Если твои люди будут хорошо организованы и гражданских трогать не будут, или хотя бы для начала умерят аппетиты, понимаешь меня? Можно будет и на поддержку местных жителей рассчитывать.

— А как они поддержат? Это ж овцы. Волкам их поддержка похеру.

— Хорошо поддержат, я тебе точно говорю. Даже менты поддержат, у которых преступность понижаться начнёт. Всех беспредельщиков, всех залётных гастролёров, всех несистемных — бритвой по горлу и в колодец. Улучшай личный состав, и тогда мы многого добьёмся. Всех воров под контроль. Всё по команде, никакой несанкционированной ерунды.

— Ну, ты хватанул, конечно, — смеётся Цвет. — Воровской коммунизм хочешь построить?

— Ну, типа… Царство. А царём-то ты будешь.

— Буду-буду, — хлопает он меня по плечу. — Цвет Первый, он же Великий. Так что ли?

— Посмотри, где ты был год назад, или чуть больше года, и где ты сейчас. Думаю, ты и сам об этом уже думал, да? Широко шагаем однако.

Цвет не отвечает.

— Слушай, — меняю я тему. — А Уголёк этот… он реальный чел или балабол? Просто он такой слишком… экспрессивный, что ли…

— Да, есть такое дело, — соглашается Цвет. — Но при этом, как ты говоришь, реальный чел, не ботало. Авторитет имеет, дела делает. В Питере он важная фигура.

Я киваю.

— Здорово, кенты! — раздаётся голос Уголька.

— Моё почтенье, дон Вито, — усмехаюсь я. — Присаживайся.

— А чё за подъ**ки? — сразу щетинится он. — Я не понял.

— Присаживайся, дорогой, — киваю я. — Здесь ты среди друзей, так что расслабься, пожалуйста, и не искри.

— Ты хочешь сказать, что от меня напряжённость идёт? — хмурится Уголёк.

— Он хочет сказать, — вступает Цвет, — что сейчас шашлык принесут. Давай, садись.

— А, — улыбается Уголёк, — заказали уже? Ну, ладно, хорошо.

Шашлык приносит сутулый и угрюмый дядька в чёрном. Официант и рабочий кухни. Девушек мы здесь не держим. Единственная, кто здесь бывает по служебным делам — это Лида.

— Ага! — восклицает Вито, потирая руки. — Попробуем, что вы тут в своей Москве едите. М-м-м, нормально. Я думал дрянь будет, если честно, но ничего, есть можно.

— Только Умару так не скажи, — хмыкает Цвет. — Станешь на всю жизнь его кровным врагом.

— Да мне похеру ваш Умар. Я всегда говорю, что хочу. А лучший шашлык делают в Питере, без пи**ы. Говорю правду и ничего, кроме правды.

Он поднимает руку, подтверждая свою клятву.

— Ты чё мне не веришь⁈ — с наездом и на полном серьёзе, будто речь идёт не о шашлыке, а о жизни и смерти, спрашивает он.

Цвет в ответ только морщится.

Пока едим, он не замолкает, удивительным образом, успевая прожёвывать куски свежайшей баранины и выдавая потоки информации. Человек-метеор, честное слово.

— Я вам не форточник какой-нибудь! — жестикулируя по-итальянски, несколько раз за вечер говорит он, чем наводит на мысль о том, что имеет в этом деле немалый опыт.

Он рассказывает, как у него круто всё схвачено, какие под ним жирные и богатые цеховики, как он контролирует таксистов, пивников и проституток, а так же планирует организовать бои без правил и взять под контроль подпольную секцию каратэ.

Или секция каратэ возьмёт под контроль тебя, про себя усмехаюсь я. Закончив шашлык и, заодно, бутылку водки на двоих — на Цвета и Уголька — мы приходим к точке безмятежной расслабленности и даже гиперактивный итальяха немного успокаивается и прекращает так рьяно биться за своё место под солнцем, каждым словом доказывая свою нужность и непревзойдённую исключительность.

— Ну что, Бро, — кивает Цвет. — Когда поедем белые ночи смотреть?

— Сейчас сориентируюсь по оргмоментам и решим в течение нескольких дней. Ехать надо, дон Вито рисует пленительную картину ожидающего нас счастья. Разве можем мы пренебречь дружескими жестами этого уважаемого синьора?

— Ты давай, без этого, ты понял? — по инерции ерепенится он и протягивает руку, чтобы легонько, по-итальянски, потрепать меня по щеке.

Но такой радости я ему предоставить не могу. Я негрубо, но твёрдо перехватываю руку и кладу на стол, несколько раз цокая языком и качая головой.