Цель неизвестна

— Вы сказали сделать так, чтобы не обращали внимания, — невозмутимо сообщает.

— А удостоверения штандартенфюрера Штирлица у тебя случайно нет? Уж больно хорошо шпрехаешь.

— Я не понял, — говорит настороженно, и слабым бликом мелькает тень жесткости на физиономии. Скользнула — и нет. Все же он действительно непрост, зато, к счастью или горю, не очередной посланец из будущего. А я уже раскатал губу. — Кто это? И аусвайса никакого не имею, помимо вольной. А язык с детства знаю.

— Не суть, — сползая с высокой кровати и ногой доставая ночной горшок, отмахиваюсь. — Я пытался’ пошутить, но не в форме сейчас.

Стоит, смотрит с непонятным выражением. Подносить сей важный сосуд не собирается. Типа уважает себя. Ладно, мне важно подумать. Усаживаясь вновь на кровать, пытаюсь разобраться — где я и как сюда попал.

Что последнее помню? Пьянку. Нет, надо начинать с самого начала. Ага!

Действительно, надо поменьше употреблять, совсем память отшибло. Керим появился поздним вечером, когда я уже завалился спать после насыщенного трудового дня. Этим, нужно сказать, здешняя жизнь кардинально отличается от прежней. Там самое веселье начиналось именно после захода солнца, благо освещение электрическое и не требуется экономить дрова или керосин.

Кстати, насчет него… Русские войска стоят в Персии и Азербайджане, можно нефтью разжиться. Обычная перегонка, мне же не бензин высшей пробы. Да нет, не выйдет. И с доставкой проблемы, и, кроме слов «керосиновая лампа», ничего не знаю. В детстве видеть не приходилось, разве пару раз на экране. Как обеспечить горение и застраховаться одновременно от взрыва? Способ должен быть простейшим, но вряд ли обычный фитиль, плавающий в банке с керосином, подойдет.

О! Почему раньше не вспомнилось? Вшей выводили в войну керосином. Где же я слышал? Ну не так важно. Одно применение, и не самое паршивое, обнаружил. Ладно, отложим на будущее.

О чем бишь я? То есть в нынешнем виде увидел Керима впервые утром и тоже удивился. Только тогда было не до лежаний. Как всегда, с восходом пробежаться по флигелю и хозяйству, проверить клиенток, поинтересовавшись самочувствием, отдать указания, погавкать на обслуживающий персонал. Не столько по делу, сколько для порядка.

Правильный начальник должен время от времени тыкать носом подчиненных в замеченное нерадение. И совсем не вредность. Пуская их постоянные дела на самотек, быстро дождешься сачкования и невыполнения простейших вещей. По себе знаю. Сам такой и неоднократно наблюдал у других. Честное слово, я тоже не прочь, чтобы все меня любили, а не вздрагивали при появлении в ожидании разноса.

Нельзя категорически выпускать на вольные хлеба, коли пашут на тебя. Ревизия и контроль. Один раз даешь слабину — и садятся на шею. А каждого знаешь и помнишь про его проблемы и необходимость зарабатывать. У той куча детей, у этой муж-инвалид. Тяжело и неприятно. Пусть лучше граница между нами имеется четкая. Я командую — они подчиняются. И это не абстрактные советы, а наработанный за год с лишним опыт.

— Я нашел способ хранить вакцину! — страстно прошептал Павел, хватая за плечо. Давненько он так не забывался.

Керим шевельнулся, готовый вмешаться, но так и не двинулся. Нюансы хорошо улавливает. Занятный человек. Так и ходит сзади в новой ипостаси в полном молчании. Не собираются меня лупить, просто господин Иванов от наплыва чувств забылся.

— И?

— Мыло! — торжественно произнес он. — Когда жир обрабатывают шелочью, получается прозрачный раствор. Я проверил на оливковом масле, ничуть не хуже. Все дело в наличии в веществе жира. Если смешать содержимое оспенных пустул у телят и растереть в ней…

Ну вот, слушая краем уха рассказ о заметном прорыве и успешном доказательстве, думаю. Можно себя поздравить. Русская наука ничуть не хуже любой другой. Павел абсолютно не теоретик, звезды с неба не достанет, но я ведь и сам не особо озаряем. Все больше от чьих-то разработок отталкиваюсь.

Он практик, причем упертый до невозможности. Способен поставить тысячу, десять тысяч, сто тысяч опытов, чтобы найти одно-единственное решение. Метод перебора вариантов не самый быстрый, зато надежный. Двести разных жидкостей испытал в разных условиях, прежде чем добился. Но ведь сумел!

— Теперь в запаянном сосуде можно доставить в другое место, где и не было телят.

— Поздравляю, — искренне говорю, — мы с тобой на пару сделали нечто действительно важное для людей. Сейчас, извини, не выйдет, но завтра я подробно прочитаю твои записи… Что?

— Ну я это…

Он внезапно потерял дар речи. Ясно. Опять ничего не записал.

— А придется. И нечего такое жалобное лицо делать. Мы не в Спасских школах, и ты розгой не получишь. А дело важное и полезное.

— Я знаю, — с тоской говорит.

— Пора взрослеть. Короче, вернусь — вместе обсудим и напишем. Обязательно публикация должна появиться, понимаешь? Это приоритет. И не просто твой или мой — русской науки.