Цель неизвестна

– Вот эта прорезь, – тыкая в чертеж, потребовал странный чухонец, ничуть не стопорясь от новой информации. Похоже он схватил суть на лету, – обязательно такую форму должна иметь?

– Это для хода чернил к кончику пера.

– Я понял, – нетерпеливо спрашивает, морщась, – форма не должна быть вот такой?

– и он рисует нечто вроде трапеции. – Изнутри больше.

Я попытался вспомнить, но раньше как-то не задумывался о подобных тонкостях. Пожал плечами в недоумении.

– Так выйдет лучше, – с непробиваемой уверенностью заявляет.

Помнится, первые нарезы в стволах делали самой разной конфигурации. В Лувре хранят мушкет одного из Людовиков, так внутри в виде лилии-герба высверлено. Но я точно помню, прорезь имелась – так должно быть. При штамповке лишних деталей не клепают.

– Отсюда и вот сюда, – черкает он ногтем. – Хвостовик надевается на палочку, – бормочет себе под нос, не дожидаясь пояснений. Сразу ухватил. Продолжая изучение, поводил пальцем по линиям и поднял глаза на меня. – А она может быть самой разной. От дерева до золота, или изукрашенной. Цена разная.

– Сначала сделай перо, – почти повторяю доктора, – чтобы работало. Потом держалку обсудим.

Он криво усмехнулся. И так ясно: если затея не выйдет, придется ему из квалифицированных ювелиров перейти в категорию чернорабочих. Жить уже не на что, разве молоточки с тисочками и резцами распродавать. А без них он никто.

– А почему вот здесь, – он показывает на чертеж, где я изобразил несколько вариантов, – отверстие разной формы? Зачем вообще нужно?

Да чтобы я знал! Оно точно имеется, и я видел квадратное, прямоугольное и круглое неоднократно. А зачем – никогда не задумывался. Не верю, что для красоты. Какой в том смысл, мне просто доложить забыли.

– Так по расчетам выходит, – говорю туманно. – Иначе писать не станет. А форма… Какую тебе удобней, ту и пробивай.

– Светлой памяти ампиратора Петра Алексеевича! – вопит в дупель пьяный тип в форме.

Люди нестройно поддержали, я тоже демонстративно поднял кружку. Один Йоэль, излишне увлекшись, ничего вокруг не замечает, продолжая мерить на чертеже только ему понятное.

– А он? – с вечной алкашной настойчивостью требует солдат. – Имеет чего против?

– Выпей, – говорю сквозь зубы.

– А? – не понимает чухонец, оторванный от дела.

– За упокой души Петра Второго залпом! Быстро!

Он вроде о чем-то догадался и, вскочив, выпил.

Рожи сидящих по соседству мне категорически не понравились. Зимой в Москву стягивались толпы беглых и не особо стесняющихся в поведении людей и людишек. Грабежи и мордобой становились как бы нормальным явлением. Естественно, и ошивались все эти ошметки рода человеческого не в дорогих ресторанах.

– Уходим, – шиплю, сгребая чертеж и маша половому.

Торопливо сунул ему копейки уже на ходу, почти таща за собой Андрюху. Финский уроженец по папе уже не тормозя устремился за мной к двери. Когда на дороге встал очередной поддатый, я не стал разбираться, случайно он здесь оказался или нет, и двинул в ухо со всей дури, отшвыривая назад. Это только в глупом кино столы при подобном ломаются запросто. Здесь к таким вещам привычны и подготовлены. На века делают мебель. Ее немного, но которая имеется – не разломается даже от тарана римских воинов.

Зал взвыл обрадованно при виде разлетающейся от падения тела посуды. Начинается потеха. Только мне этого не требуется, и, отпихнув с пути еще одного, вылетаем за дверь, поспешно захлопывая ее за собой. О дубовую плаху что-то бухнуло изнутри. Может, очередное тело, а может, швырнули чем. Кружкой или тарелкой. Скамейку не удастся. Они тяжеленные, дубовые. Одному не поднять, пупок развяжется.

Я бы справился, да ведь попадешь в кого – и на каторгу за убийство. И вообще я в принципе человек мирный и стараюсь зря не конфликтовать. Это у меня сохранилось от прежних времен в полной мере.

– Фу, – говорю, – что за люди, вечно лезут и мешают. Мы их трогали? Ладно. Сделаешь?

Йоэль, не раздумывая, кивнул. Уже хорошо.

– Сроки?

– Не могу точно ответить сейчас. Сам понимать должен, никто такого не делал. А я со сталью не работал. Подобрать правильный сорт металла, чтобы не мягкий, а гнулся, и не твердый. И не широкий. Сколько стоит, не представляю.

– Сколько могут попросить за вот такой? – я показал на ладони размер кусочка металла. – Да то же обрезки, просто выброшен. Еще спасибо скажут, если заберешь.

Он посмотрел на меня странным взором. С запозданием дошло, что вновь ляпнул нечто странное. Скорее всего, здесь ничего не выбрасывают. Вплоть до стружки. Все в хозяйстве пригодится. Например, в доме пол посыпать. Не железной, конечно, от дерева.

– Хорошо. Ты мастер. Сроки?

– Не меньше недели на первый, – сказал уверенно. – Потом руку набью – проще будет. А сразу подобрать материал, да все точно изготовить, непросто. А есть я должен что-то, а работа…

Я почти уверен, что лишку просит, с запасом. Нормальная ситуация. Дополнительно ни сырье, ни дни лишними не бывают.

– Значит, так, – прерывая на полуслове, подвожу итог. – С тебя труд, с меня идея и продажа. Прибыль пополам. Справедливо?

– Да, – после паузы признал.