Цель неизвестна

Пока что пришлось занять у Пятухина четыре рубля в два приема. Иначе просто жить не на что. Да и к корове так просто не подпускала старая хрычевка. Как учуяла, что мне нечто надо, уже и бумага с печатью не помогла. А вдруг кормилицу ее сглажу или еще чего сотворю. Еле умаслил. Пришлось выпивку поставить. Много. Она чуть меня, здорового парня, не перепила. Зато у бабы сразу все сомнения отпали. Ничего в России не меняется.

А Федор хороший мужик. Мало что в дом пустил, так еще и с деньгами не жмется.

– Хм, – гулко фыркнул доктор, заставив невольно вздрогнуть. – Князь Гвидон – это Гвидо де Лузиньян, король Кипра?

– А? – Я действительно растерялся, не находя слов. В первый раз слышу про короля Кипра в принципе и Лузиньяна в частности. – Это сказка, – отвергаю. Не слышал я про такого. Короля Иерусалимского знаю – в кино видел. Он еще проказой болел и помер, но не скажешь же Бидлоо о таком. – Честное слово, никаких намеков. Имя под размер походило, и все.

Сам с ужасом думаю: ну Пушкин, ну сукин сын, подложил мину под воров. Ведь если поковыряться в сюжете, куча намеков вылезает. И царь Салтан явный султан из Турции, и столица у моря, богатого островами. Еще наличие гарема, иначе мотивации «ткачихи с поварихой» провисают. Как бы он сам не спер сюжет из реальной истории. И в мешке турецкие султаны жен топили, и признание друг друга соответственно отцом и сыном – стандартная формулировка вассалитета, тем более на Востоке. Сейчас он ткнет меня носом в очередной намек – и тогда уже легко не отбрешешься.

За окном очень удачно грохнуло, отвлекая Бидлоо от моей сомнительной писанины. Свет появился красный. Вроде на пожар не похоже. Огни повисли в воздухе на манер салюта. Счастливо закричали люди. От боли орут не так.

– Что происходит?

– То есть как? – на этот раз изумился он. – Ея величество Анна Иоанновна, всемилостивейшая наша государыня-императрица изволила свое самодержавное правительство к общей радости двадцать пятого февраля сего тридцатого года, при радостных восклицаниях народа, всевысочайше восприять.

Так вроде уже провозгласили ее однажды?! Или настала инаугурация… То есть, конечно, коронация. Типа с сегодняшнего дня официально правит, а до того присяга не дана. Или цари вообще не клялись в верности народу, а считали нормальным, когда им клянутся?

Ладно, вслух такие глупости спрашивать нельзя. Примут за дурня, и правильно сделают. Нормальный человек должен быть в курсе происходящего в его стране, тем более проживая в столице. Где-то в медвежьем углу еще сошло бы с рук, но я вроде к свету образования тянусь. Совсем я с этими коровами про трон позабыл. Меня же во дворец все одно никто приглашать не собирается – так и не обращал внимания на разговоры. Да здравствует государыня, хоть она и баба!

– Отдыхай, – бросил доктор, покачав увенчанной кудрявым париком головой при виде очередного горящего в небе красного колеса. – Утром зайду, – и, к моему облегчению, удалился, не забрав сказки о царе Салтане.

Ко всему прочему там не только очередные стишата, а дополнительно мое личное творчество. Последние листки совсем не тем заняты. Не хотелось бы, чтобы он себя увидел. Неизвестно как отреагирует.

Красок я здешних не знаю, привык к заводским и химическим. Тут надо все по новой изучать. Нет ни желания, ни причин для дополнительных трудов. Не люблю всех этих мольбертов и мастихинов. Так и не приучился к палитре. Натюрмортов не выношу, пейзажи вызывают тоску. Предпочитаю портреты людей рисовать карандашом. Говорят, неплохо получается, правда, многим не нравилось. На себя со стороны мало кто смотрит. В зеркале мы всегда с поджатыми губами и настороженным взором.

И еще упорно твердили про малозаметную шаржированность моих рисунков. Типа выпячиваю отдельные и не всегда приятные черты. Если и да, то непроизвольно. Без злого умысла. Я так вижу. И сохранять проблема. Там с этим было проще. Лаком картинку побрызгал, под стекло – и не испортится от лапанья пальцами. Здесь пока не придумал, да и, честно говоря, не пытался.

Это не для всех, просто зудит иногда в пальцах. Изображу очередного знакомого и с кем проще разобраться, чем дышит. У меня на целый альбом таких листков с лицами накопилось. От Василия Дорофеевича до доктора.

Показываю далеко не каждому оригиналу. Замечания и обиды мне ни к чему. Это Андрюха настолько счастлив при виде своей рожи, что подарил не задумываясь. Другие могут и оскорбиться.

Глава 15. Первые результаты

– Ты кем себя возомнил, отрок? – умудряясь нависать надо мной, даром что на голову ниже, зловеще прошипел ректор академии.

От того, что он не орал, а разговаривал почти нормальным тоном, только хуже звучало. Крикуны отходчивы и дальше розог не идут.

– Хочу посещаю лекции, не хочу – пью в кабаке?