Цель неизвестна

– Михаил Васильевич пришел! – завопила малявка, возившаяся в огороде, обнаружив меня у калитки.

Так и не вспомнил, как ее зовут. Все три жутко похожи друг на друга – белобрысые, с косичками и вечно возятся по хозяйству. Я в их возрасте беззаботно играл на компе. Даже неудобно. Обращаюсь без имени, когда приходится. Андрюха на остальную компанию совсем не похож. Я бы заподозрил происхождение от другого отца, но скорее всего – просто потому что пацан и старше.

Почти сразу из дома появились две остальные, а сзади следовала мать. Все дружненько поклонились чуть не в пояс. Первое время все хотелось сказать «не придуривайтесь», но я научился вовремя прикусывать язык. Уважение оказывают, а не издеваются. Акулина Ивановна числила меня чуть ли не благодетелем своего семейства, о чем громогласно заявляла при каждом удобном случае. В каком-то смысле так и было. Андрей у меня состоял на побегушках, за что я его кормил, поил, воспитывал, пытаясь учить уму-разуму.

– Все ли в порядке у вас? – спрашивает очень серьезно.

– Спасибо господу нашему, – отвечаю автоматически.

– А здоровье ваше? – про мои опыты не могла не слышать от сына. Он в курсе всего. Да и не скрываю.

– Лучше не бывает!

На самом деле это он меня просвещал в разных тонкостях городской жизни и давал советы. С мальчишкой проще. Он все несуразности и оговорки списывал на мое деревенское происхождение и явную гениальность. Как выяснилось достаточно быстро, у здешних аборигенов она числилась где-то по соседству с юродством. Слово достаточно многосмысловое и вовсе не сумасшедшего означает. Правильнее – обладающего неким божьим даром. И совсем не обязательно ползать при этом в лохмотьях у церкви и завывать.

Еще чухонца ей на квартиру подсунул. И опять же сам фактически платил за него. Но главное, почему Акулина Ивановна меня возлюбила, – это за случайно сорвавшееся в очередной раз откровение. Возле базара торговали всякой снедью за малые деньги, и никаким гамбургерам здесь не светило. Только помимо отсутствия картошки много чего не имелось. Помидоры фиг с ними, тоже из Америки вместе с кукурузой. Но почему семечек не вижу? Или масло подсолнечное? Вечно все на жире жарят, да еще экономят и на старом, отчего изжога.

Вот я и спросил, почему, собственно, пирогами торгуют, а пельменями нет. Их же варят, да ничем не хуже. А если правильно подойти к делу – не обязательно мясо в качестве начинки. Что угодно. Женщина заинтересовалась и стала выяснять, что такое пельмени. Она в первый раз слово услышала.

Поскольку за мной до сих пор каратели из будущего не заявились, я забил болт на все опасения насчет убийства бабушки и вмешательства в прошлое. Объяснил, как мог, о чем речь. Это же не про физику с химией рассказывать. Элементарные вещи. Что добавлять в тесто, чтобы оно вышло тонким, неизвестно, зато форму изобразил, как лепить, используя стакан, и защипывать. Стеклянный в хозяйстве отсутствовал, обошлись глиняным. Им кружочки делать оказалось тяжелее. Края не такие ровные и тонкие. А про тесто она и так все знала.

– А у вас как? Дети здоровы?

– Вашей милостью сыты.

Сготовила и на продажу пошла. Ни лицензий, ни налоговой инспекции, если места постоянного не имеешь. Широко живут люди в России. Как при том такие бедные все, я так и не разобрался. Деньги на каждом шагу валяются, подбирай и карманы набивай. Одна беда – чтобы то же мясо для начинки приобрести, бабки нужны. Пусть и не с президентами, а по тутошним понятиям все одно немалые.

Опять одолжил, оставшись ни с чем. В одном месте беру, в другом сам даю. Что я, не человек, что ли? Ну честное слово, неприятно, будто не девочка, а скелет ходячий. Всем помогать и не собираюсь, но знакомым готов. Потом, правда, честь по чести все вернуть хотела, ну да я не взял. Типа в долю вошел. Теперь могу бесплатно в углу ночевать в любое время. Заодно и обстирают. Ну и не суть. Помог людям, и хорошо. Миллионов на том не сделаешь, но хоть перестали с репы на капусту перебиваться.

– Лехтонен дома? – поспешно осведомляюсь, не дожидаясь новой порции вопросов. Ей-ей, про погоду и виды на урожай неинтересно, и своего хозяйства не завел, а про тятю не слышал давно, так что любопытство неуместно. Всего одно письмо и пришло. Да и куда больше, мы не в двадцать первом веке. Неспешно существуем.

– Осип Турович работают, – степенно доложила.

Каким образом Йоэль превратился в Осипа, мне неведомо. Вот с отчеством проще. Папа у него имел странное для моего уха имя Туре. Отсюда уже недалеко и до нынешнего прозвания.

– Да, Акулина Ивановна? – вежливо спрашиваю, уловив, что с дороги она отодвигаться не собирается. – Вы чего-то хотели?

– Ну-ка, девочки, – подталкивая сестер, приказным тоном сказала, – помогите Таньке.

Это, оказывается, и есть та первая, потому что они послушно направились копаться в грязи. И ведь не лупит, а слушаются.

– Правда, – сказала женщина негромко, – что мой Андрюха гуторит?

– Это в смысле о чем? – с опаской переспрашиваю. Ежели про большие средства, то фиг ей.

– Будто вы, Михаил Васильевич, лекарство от оспы придумали? Немцы не смогли, а вы – да?