Целая вечность и на минуту больше-1

— Что такое, Мехти? Что тебя так поразило, что ты готов съесть эти бумаженции, лишь бы они исчезли?

Тарана выразительно хмыкнула, как бы говоря, что она скорее меня заставит подавиться этой кипой бумаг, чем Мехти надкусит первый листочек.

— Это бюджет Съезда.

— Он не очень большой, но это мы уяснили еще в начале нашего марафона на выживаемость и выносливость. Так что тебя сейчас возмущает?

— Только то, что я взглянул на разбивку расходов. На питание волонтеров от Молодежного съезда выделено больше денег, чем на питание самих участников.

— Ты знаешь, я, конечно, могу позвонить в министерство финансов, которые и занимались бюджетом, но туда наверняка уже звонил Вугар, который очень заботится о своих птенцах, а они у него, сам видишь, прожорливые, так что мой звонок мало что изменит. Так что побереги свою энергию на Съезд, а уж там–то мы их самих съедим.

— Чем ближе Съезд, тем больше я волнуюсь.

— А вот я волнуюсь только по поводу того, что мне мама не успеет из Милана привезти платье от Валентино к открытию Съезда.

— Наденешь платье не от Валентино, а костюм от Версаче.

— Боже мой, как вы могли предположить, что я надену на Съезд одежду от Версаче, это же совершенно не тот формат. Исключительно Валентино.

— А по–моему, ты всегда очень красивая, — это, покраснев, пробормотал Мехти.

Тарана тоже залилась краской и смущенно посмотрела на него:

— А что, ты обращаешь на это внимание?

— Так, ребята, пока я снова не почувствовал себя третьим лишним, марш по разным углам. Мехти, ты еще раз просмотри все статьи бюджета, а то как бы они апартаменты люкс не для вице–премьера Латвии забронировали, а для себя.

— А что, вице–премьер Латвии из наших?

— Точно, поэтому у нас делегат из Латвии VIP-гость.

— Ладно, у меня сегодня еще встреча с представителем испанской турфирмы, который будет просить у меня совета как увеличить приток наших туристов к ним.

— Ну и как — будете советовать?

— Если сегодня посоветую как увеличить, то через год будут просить совета как уменьшить приток наших туристов. Так что я лучше воздержусь.

— А что, в Испании мало наших туристов? — Мехти удивленно уставился на меня.

— Конечно, мало туристов, туда уже никто не ездит. Это уже не модно, там все так дешево. Последние два года все ездят исключительно на Мальорку, или на Мальдивы в худшем случае. Но никак не в Испанию.

— Тарана, я тебя очень прошу, ты смотри при ком–нибудь из диаспоры все это не начни рассказывать. Мы хотим, чтобы они финансировали какие–то наши благотворительные проекты, а послушав тебя, они попросят у нас финансирования под свои проекты.

Распрощавшись со своими гавриками, я посмотрел на часы и почувствовал себя сбежавшим с уроков школьником. У меня был зазор в час времени перед встречей с благородным идальго, а это значит, что я могу заехать к Марьям, пообедать.

Зайдя в «Звезду», я облегченно вздохнул, увидев ее в зале. После того треклятого вечера, когда она оказалась в больнице, я каждый раз, подъезжая к «Звезде», внутренне трясусь а вдруг с ней что–то случилось? Такая маленькая, худенькая, и откуда у нее силы берутся? Она, с подносом раза в два больше, чем сама, подлетела ко мне:

— Чего, барин, изволите?

— Тебя за косы оттаскать изволю, чтобы такие тяжести не поднимала. Тебе помочь?

— Меня уволят, если увидят, как клиент мои подносы таскает.

— Точно? — с этими словами я выхватил у нее из рук поднос и понес на кухню.

Когда я вернулся в зал, она стояла у нашего столика, грустно качая головой:

— А если и не уволят, то зарплату урежут.

— А может, ты уволишься? Зачем тебе здесь работать? Это же совершенно не для тебя.

— А чем родителей кормить? Ты не думай, я не жалуюсь, просто у нас кроме меня никто не работает.

— Я бы мог тебе немного помочь, пока ты себе работу по душе не найдешь.

— Проще говоря, содержать меня?

— Не льсти себе, содержанками становятся красивые, умные женщины, с которыми мужчины живут, а не такой ершистый ежик, как ты. Кстати, если ты еще не поняла, то я к тебе отношусь очень серьезно.

Услышав «очень серьезно», Ежик счастливо заулыбалась:

— Тем более я должна жить на свои деньги, а то вдруг спугну твои серьезные намерения.

— Болтушка ты у меня. Ладно, мне пора.

— Как пора, а пообедать?

— Опоздаю к своему испанцу, — в этот момент раздался звонок мобильного.

Испанец, прогнусавив приветствие, сказал, что не подумав, назначил встречу на время сиесты, а это, по его мнению, самый ужасный грех на свете. Сделав вид, что ужасно расстроен, я договорился встретиться с ним в четверг.

— Вот видишь, нет худа без добра, тащи на стол свои яства.

Обедая, я по–быстрому рассказал Марьям об испанце и о том, что наша «элита» Испанию считает страной, где все дешево и ездить куда совершенно немодно. Марьям все это слушала, укоризненно покачивая головой и теребя челку:

— Мне бы их проблемы! А может, ты посоветуешь этому испанцу предлагать самые дорогие пакеты туров?

— Марьям, воистину Бог улыбался, когда создавал тебя.

Уже вечером подъезжая домой, я думал о том, что когда–нибудь кому–нибудь с Марьям крупно повезет, и мне остается только пожалеть, что это буду не я.