Целевая орбита

Поскольку причины аварии были однозначно установлены (виноват был двигатель второй ступени), все мероприятия были направлены на повышение работоспособности турбонасосного агрегата (ТНА).

После июня не успевали внести в конструкцию ТНА основные изменения. Посчитали, что авария случайна. Но в ракетной технике случайностей не бывает, и если не обратишь внимание на мелкие отклонения от нормы, то жди серьезной беды. Так и с «Протоном». Многие полагали, что есть большая статистика и что первая авария — это непредвиденная случайная технологическая погрешность или попадание посторонних частиц в двигатель. Нужно только хорошенько почистить баки, и все будет в порядке. Что и сделали на готовых (изготовленных) ракетах. Прошли два удачных пуска, и вот — пуск нового космического аппарата «Экспресс-1А», намеченный на 27 октября.

Государственная комиссия заслушала все доклады о готовности. Казалось, ничто не предвещало неприятностей. Прошла заправка ракеты и моего разгонного блока. Наступила технологическая пауза. Обстановка спокойная, деловая. В комнате госкомиссии сфотографировались на память с министром связи России — ведь после долгого перерыва выполнялся заказ Минсвязи. Предыдущие космические аппараты связи запускались еще при Советском Союзе. Отсюда такой интерес к этому запуску.

Как-то так повелось, что примерно за час до старта я уезжал на наблюдательный пункт. Традиция.

Я участвовал во многих запусках. Все шло гладко. А както раз остался в бункере. И тогда все произошло: при пуске «Марса-96» случилась авария. Головной блок не был выведен на отлетную траекторию к Марсу. С тех пор я старался не оставаться в бункере. Суеверие.

Прибыл на НП. Народу собралось много. Каждый пуск неповторим и красив по-своему. Один раз увидишь и опять хочется лицезреть. И каждый раз переживаешь заново. Напряжение просто захватывает. Ведь все уже сделано, ничем не поможешь своему детищу. А в детище сотни тысяч элементов должны сработать как им положено: четко и вовремя. И мысли бегут по ракете, по системам, агрегатам, узлам, элементам: как они, все ли сделано, все ли отработано, все ли испытано, и так несколько раз. И хотя понимаешь: все, что можно, все, что знали, внедрили, отработали, сомнения в надежности гложут тебя изнутри. А вдруг? Гонишь эти мысли, а они лезут и лезут.

Интересное это место — наблюдательный пункт. Здесь собираются представители всех организаций, администрация, наши казахстанские коллеги, руководство Российского космического агентства, командование космодрома. Как на хорошем приеме. Все общаются друг с другом. За какие-то тридцать минут можно решить вопросы, которые тянутся месяцами. А здесь: все в кружок — и договорились.

Этот раз не исключение.

В небольшом павильоне установили специальный монитор, где впервые вывели телеметрические параметры ракеты в полете прямо на НП. Хотят опробовать. На экране будет отражаться траектория выведения. Посмотрел демонстрацию.

Не по душе как-то стало. Не любим мы эти новшества. Как будто они могут повлиять на исход…

Вот уже прошло 8 часов после заседания заправочной госкомиссии. Усталость уже позади, напряжение пуска само снимает ее.

Томительны минуты ожидания, особенно последние перед стартом. Замирает НП. Разноязычный гул утихает. Диктор по репродуктору объявляет оставшиеся до старта минуты.

— Волнуетесь? — я подошел к Генеральному директору Центра им. М. В. Хруничева Анатолию Ивановичу Киселеву.

— Есть маленько, — ответил он спокойно, но по лицу видно, что он сильно преуменьшает. — Я думаю, что больше не повторится. — Это он имел в виду аварию в июне. — Баки мы осмотрели, очистили. Да я никогда и не верил, что в баках может быть грязь. Технология такова, что это исключено. Но мы выполнили все рекомендации комиссии. Будем надеяться, что не повторится.

Судя по этому разговору, его спокойствие было показным.

Одна минута до старта. Тишина такая, что можно услышать шевеление своих волос на голове от легкого дуновения степного ветерка.

Старт!

19 часов 15 минут московского времени 27 октября 1999 года.

Огромные клубы отработанного газа от мощных ракетных двигателей взмывают по бокам ракеты, а она сама нехотя покидает пусковой стол, как бы зависает над ним, а затем начинает стремительно набирать высоту. Огненный хвост еще упирается в землю, но только сейчас слышен резкий хлопок — это до наблюдательного пункта добрался мощный рев ракетных двигателей. С подъемом он ослабевает, а ракета начинает ложиться на курс, и вот в темном небе возникает огромная звезда, которая начинает постепенно меркнуть.

— Двигатели первой ступени вышли на режим, — репортаж идет своим ходом. Все зачарованно смотрят на удаляющуюся звездочку.

— Тангаж, рысканье в норме.

— Есть запуск двигателей второй ступени.

— Есть отделение первой ступени.

И еще через минуту:

— Есть сброс головного обтекателя.

— Двигатель второй ступени вышел на режим.

Сейчас будет неприятный момент, ведь в июне именно в это время случилась неприятность. Смотрю на А.И. Киселева. Он весь в напряжении.

И вдруг как гром с ясного неба:

— На ракете нештатная ситуация.